пользовать Зинку Карлин.
– Какой срам, – заметил Иннокентий, занюхивая водку краюхой чёрного хлеба.
– Простой народ – чего ты хотел, – напомнил Фёдор. – У них – это норма.
Вернулся Карлин, поправляя штаны, а Зинка пошла продышаться, покурить на воздух.
– Садись, простой народ.
Фёдор налил ему водки на половину стакана.
– Не хорошо шутишь, Фёдор. Народ надо уважать, – пробурчал Карлин, садясь, и берясь за стакан.
– А я его уважаю, чту.
– Нет. Не чтёшь.
– Это ещё почему?
– Давай иди вдуй Зинке.
– Это что ещё за чепуха?
– Тебе не нравится девчонка?
– Шалашовка она, а не девчонка.
– Брезгуешь? Барином стал?
– Иди ты лесом, Тимоха.
– Или Лидки своей боишься больше, чем огня?
– Дурак.
– Трус. Поди и не изменял ей ни разу. Баба ты, а не мужик. А ещё строишь из себя крутого.
– Ладно, где твоя Зинка?
– Сейчас придёт.
Зинка была согласна на всё. Фёдор позвал её в кладовку, где поставил в позу по-собачьи и овладел ей в этой позе, не предохраняясь. Разрядился он на грязный пол.
Домой Фёдор вернулся затемно. Лидия пыталась добиться от него близости, но он был в таком состоянии, что с ним самим можно было делать всё что угодно.
А на утро у него закапало.
Как назло была суббота. Фёдор нашёл через знакомых еврея-венеролога, который иногда за деньги принимал пациентов у себя на квартире.
Жена забеспокоилась, когда он вернулся домой:
– Федь, тебе плохо, может быть, скорую вызвать?
– Не стоит, мне уже лучше.
– А что у тебя болит?
– Давление, мигрень. Я был у Кольки доктора. Он дал мне таблеток.
Лечение Фёдор проходил тайно на квартире доктора еврея, который делал ему уколы. В понедельник на работе не появился Карлин, взяв больничный. Фёдор не сомневался, что тот также пострадал от грязной распутной Зинки. А вот Сажин был на работе, как ни в чём не бывало.
– У тебя ничего не болит? – поинтересовался у него удивлённый Янушев.
– А что такое? – вопросом на вопрос отвечал Сажин, не вынимая папиросы изо рта. – Где у меня должно болеть?
– Да это я так. Просто спросил. Не обращай внимания.
А про себя Фёдор подумал: «Козлина сраная. Все из-за него заразились, а самому хоть бы хны. Организм у него что ли непробиваемый?»
Дома было сложнее всего. У Лидии был темперамент африканский. Она была алчна до плотской любви. Ей нужен был хотя бы недолгий минуты на три-четыре контакт, от которого она получала вагинальный оргазм. Никакие контрацептивы и презервативы она признавала.
Лидия была симпатична на лицо сероглаза и светловолоса. Фигура
