должно было бы скрасить эту спокойную, налаженную, размеренную жизнь. Как говорит голос диктора в одном польском фильме: «приключения ожидали его за каждым углом, но вот он заворачивает за один угол, за второй, за третий – а их все нет…».
Ребята в палатке часто балагурили, рассказывали всякие байки и случаи из жизни и я с интересом слушал их.
Из развлечений немного помогали какие-то книжки, да обеды в десятиместке-столовой, где готовила повариха из местных, не молодая уже, лет 50 – 60, с помощницей. Женщину эту брали каждый сезон, так как она отличалась особым вниманием и заботой о всех, независимо от того кто ты, ИТР или рабочий. Говорят, она «отсидела» за то, что сказала военкому: «ты – редиска, снаружи красный, а внутри белый».
Как-то раз, дня два – три после прилета, лежа в палатке, я услышал какой-то негромкий монотонный протяжный продолжительный непонятный звук со стороны реки. Из любопытства я вылез из палатки и посмотрел в сторону реки, но наледь была пустынна, а за ней стеной стоял лес. Постояв минуту – другую я вернулся в палатку. Но минут через 10 – 15 за палаткой послышался шум, голоса людей и я снова вышел. На берегу на краю обрыва стоял Федоровский, рассматривающий противоположный берег в бинокль, и рядом с ним еще несколько человек.
– Каюры что-ли идут? – негромко и как бы про себя произнес он, сам себе задавая вопрос.
– РУКИ! – вдруг громко вскрикнул он и кинулся с бугра вниз на наледь.
Речная наледь
За ним следом ссыпались остальные, и я в том числе. Все побежали вслед за начальником и, добежав до промоины в наледи, увидели в ней нашу повариху, ухватившуюся за кустик в борту промоины. Ноги ее бултыхались в бурном потоке. Ее быстро вытащили, постелили телогрейку, усадили на нее стучащую зубами женщину. Кто-то накинул ей на лечи свою телогрейку, я отдал ей шерстяные носки.
– Ребята! – произнесла она все еще стуча зубами, – Я же всех вас звала… И тебя, Музисенок, тоже…
Ей помогли подняться, повели отогреваться. Оказалось, она выпила бражки, ставить которую особо не возбранялось, но только ИТРами для особых случаев, и за каким-то чертом ее понесло прогуляться…
ФИНСКИЙ НОЖ
Еще весной, готовясь к полевой жизни, я подумал о том, что надо взять с собой какой-нибудь нож. Стал советоваться, а освоился я в коллективе с юношеской непосредственностью быстро, и мне достали (за 5 руб.) «финку» с наборной цветной рукояткой, усиками и длинным хромированным лезвием без желобка. Судя по форме лезвия, его скорее можно было назвать кортиком. Такие ножи делали на продажу «сидевшие» дядьки.
Финка
Нож был красивый. Я сделал к нему деревянный чехол из дощечек ящика, склеил их и сбил маленькими гвоздиками. Просверлив вверху две дырочки, продел в них тонкий кожаный шнурок, чтобы можно было подвесить к поясу. Удобнее
