яна гаворыць? Яны ж размаўляюць як фрыцы!
– Не, яны ня фрыцы. Дзядуля б нас тут не пакiнуў. Гэта нашы, свае, савецкiя![19] – шёпотом ответила девочка.
А женщина меж тем не унималась:
– Ну и что ты за театр мне тут устроил? Что ты хватаешься за сердце? Гирш! Ответь мне сейчас же! Ну что ты молчишь? Тебе плохо? О, милый мой! Что с тобой? Посмотрите, люди, до чего довела эта проклятая жизнь моего бедного мужа! Ну успокойся, успокойся! Тебе нельзя волноваться, у тебя ведь сердце, – и она поспешила обнять мужа. – Одна я тебя всегда буду жалеть, понимать и любить!
Бородач нежно поцеловал жену, незаметно улыбнулся и подмигнул очумевшим от происходящего за столом гостям.
От слабости мальчик не мог идти. Тогда печальная и тихая жена Гирша подняла его на руки, и они пошли дальше в толпе таких же тихих мужчин, женщин и детей. Они шли куда-то в гору, и хотя все понимали, что идти туда вовсе не стоит, никто не пытался свернуть с дороги. Некуда было сворачивать – по обе стороны то тут, то там стояли автоматчики, и рвались с цепей, заливаясь злым лаем, остроухие собаки. Сестра шла рядом, опустив голову. А когда она наконец подняла глаза на брата, её лицо стало мамкиным лицом. И так мальчику от этого стало страшно, что он заплакал.
– Тшшш-шшшш, – жена Гирша в ночной рубашке стояла над мальчиком и гладила его горячий лоб. – Тебе сон плохой приснился, да? Ну иди сюда, иди.
Сняла его с печки, где он спал с остальными детьми. Печка была небольшая, но детишки были до того худенькими, что без труда помещались все вместе под старой шинелью Гирша.
– Тшшш-тшшш, – женщина прижала к себе мальчика и пошла с ним за занавеску. – Гирш, подвинься. Слышишь, Гирш, подвинься же ты. Малыш ляжет с нами.
Албарсты
– Вы слышите, что я говорю? Вам для оформления пенсии нужно трудовую принести.
– Так вот же она, дочка!
– Это не трудовая. Это вообще непонятно что… Какой-то паспорт экспоната. Вы читать умеете?
– Нет…
– Ох, ну ладно, – девочка в собесе наконец сжалилась над Албарсты[20]. – Я начну оформлять пенсионное, а вы потом принесёте… Последнее место работы?
– Музей. Музей этнографический.
– В войнах участвовали?
– Да.
– В каких?
Албарсты на минуту задумался. Потом, загибая кривоватые грязные пальцы, принялся перечислять:
– С джиннами воевал, с желмогуз кемпир[21]. Ещё с жез тырмак[22]… Да, было дело…
– Байке[23], вы с немцами воевали? – девушка начала раздражаться.
– А это когда было?
– Так, слушайте, уважаемый, если вы с утра уже того… приняли, то идите домой, не надо мне тут голову морочить!
– Но я…
– Всё! Завтра приходите, завтра! И трудовую не забудьте.
– Что она говорит? Они же разговаривают как фрицы!
– Не, они не фрицы. Дедушка бы нас тут не оставил. Это наши, свои, советские
Албарсты – в кыргызской и казахской демонологии – злое горное существо, своим видом и повадками напоминающее снежного человека.
Желмогуз кемпир – злое демоническое существо с семью головами.
Жез тырмак – демон с медными когтями.
Байке – уважительное обращение к старшему мужчине.
