его, сколько могла. Это была ее фантазия. Она думала о том, как это будет. Она читала об этом действии, описанном в подробностях, и ее собственный разум изобиловал сценариями, в которых она могла бы оказаться в состоянии осуществить с Гуннаром самые смелые фантазии.
В лимузине, по дороге на конференцию, под столом в зале заседаний, после напряженных переговоров. Олив выпала из времени, воплощая свои давние желания. И вдруг он отстранился от нее.
– Достаточно. Теперь моя очередь.
И он опустился на колени, приподнял ее за талию и усадил на подлокотник дивана. Она оперлась рукой на спинку дивана, а другой – крепко держалась за подлокотник. Затем он грубо раздвинул ее ноги и впился в нее, как зверь, засасывая ее клитор в рот, прежде чем ввести в нее два пальца, чтобы создать гипнотический ритм, губы и язык работали в тандеме с его волшебными руками. Она извивалась у его рта, его жесткая борода касалась внутренней стороны ее бедер. Его язык был горячим.
– Гуннар, – простонала она, сжимая его волосы и покачивая бедрами в такт его толчкам.
– Ты можешь кончить сейчас, – сказал он, скользя кончиком языка по этому чувствительному средоточию нервов.
Она не могла остановиться. Волна за волной желание накатывало на нее. И когда она кончила, оставаясь в той же позе, он переместился к ее лону.
– Пожалуйста, – почти молила она.
А потом Гуннар вошел в ее лоно, заполняя ее. Олив откинула голову назад. Ее пронзительный крик был таким громким, что должен был смутить ее. Но она не могла смутиться. Все, что она могла, – лишь полностью отдаться сладостным ощущениям. Гуннар начал раскачивать бедрами, входя все глубже, еще глубже. Его толчки стали жесткими, беспорядочными, и она подумала, что умрет от волны невероятного удовольствия. Затем он поднял ее с дивана, все еще погруженный глубоко в нее, и вынес из комнаты. Гуннар на мгновение оторвался от Олив, чтобы уложить ее на кровать. Затем он оказался на ней. И Олив обнаружила, что снова разрывается на части, дрожа и сотрясаясь, этот кульминационный момент был ярче и отличался от первого. А потом он сорвался, зарычал и излил себя глубоко внутрь ее.
Почему же тогда Олив так сильно дрожала? Почему ей вдруг захотелось плакать? Почему она чувствовала себя потерянной?
– Отлично вышло, – сказал Гуннар.
А потом, не говоря ни слова, встал с кровати и пошел в ванную. Она долго лежала так, а затем медленно встала, вернулась в гостиную и собрала свою одежду. Олив чувствовала себя потрясенной. Превозмогая боль, она заставила себя улыбнуться. Во всех отношениях она победила. У нее на руках был выигрышный контракт. Ей больше не придется видеть Гуннара. Она не станет потакать этой боли в груди, говорящей ей, что она что-то потеряла. Олив наконец осуществила свою самую сокровенную фантазию. И это было все…
И теперь, когда она снова ляжет спать в полном одиночестве, у нее будут реальные воспоминания, а не дикие, вымышленные фантазии. Она всегда знала, что ей не на
