только от возможной, страшной бойни
Спасу мне неизвестную страну.
Скачи к своим. Пришла пора прощаться.
Я очень рад, что ты вновь ожила.
Спасибо за жеребчика…» Тут лошадь
От юноши немного отошла,
Ударила уверенно копытом,
Заржала, явно что-то говоря.
Подумалось – напутствие в дорогу,
Ведь сын летел за горы и моря.
Но вовсе нет! Свершилось тут же чудо.
Давид в обновках красочных стоял.
Невзрачную, как оберег рубаху,
Кафтан, сидящий ладно, прикрывал.
Кобылка же потёрлась своей мордой
О сына, посмотрев ему в глаза.
Взгляд долгий был, внимательный и добрый,
Свершающий, опять же, чудеса.
И это было очень ощутимо,
Скакун лучиться начал изнутри.
Чувствительные, зримые потоки
От матери к жеребчику пошли.
Мать с сыном чем-то важным поделилась.
Он будто бы взрослее внешне стал.
Теперь в его глазах читалась мудрость.
Он много чего знал и понимал.
Вдруг скакуны от юноши умчались,
Вдали легко на небо, воспарив,
Как ветер пронеслись вверху по кругу,
Раз пять свой путь небесный повторив,
На время с глаз сокрылись и исчезли
За горной высотой седых вершин.
Но вскоре Огонёк назад вернулся.
Теперь он был без матери – один!
Отныне, ничего уж не мешало
Направиться в далёкие края
И выйти из пространства чудо-дуба.
Давид имел волшебного коня,
Который пред Давидом приземлился,
Встал боком, чтоб удобней было сесть,
И головой покорно преклонился,
Оказывая этим ему честь.
Не понимая, как то получилось,
Но музыкант в седло легко взлетел,
Сказал: «Спешим на юг!» и конь, как птица,
Расправив крылья, быстро полетел.
И вскоре перед ними растворились
В небесной и прекрасной синеве
Сокрытые от глаз чужих ворота.
Их дуб не стал удерживать в себе.
Снаружи ничего не изменилось.
Текла, журча, рождённая река,
Что из земли под музыку пробилась.
Поднялась рядом сочная трава.
Похоже, время приостановилось,
Пока Давид в столетнем пребывал,
И это было здорово конечно,
Что он секунды там не потерял!
Препятствия кем-либо не чинились,
Под ними убегали вдаль леса,
Опасные трясины и болота,
Высоких гор большая полоса.
Без
