«Будучи последовательными, сторонники национальной самобытности России должны были бы отвергнуть не только Петра Великого, но и Владимира Святого, просветившего Россию рецепцией византийских христианских традиций; между тем, основным тезисом славянофилов было убеждение, что верования восточной православной, т. е. греческой церкви суть фундамент русского национального духа» (12, с. 456.)
К. Аксаков известен своеобразной трактовкой соборности, которая заметно отличается от Хомяковской. Суть ее выражается в таких темах: пагубность обособления личности и ее выпадения из общины; ее индивидуалистическое блуждание означает неспособность к серьезной духовной работе; самоограничение личности во имя соборного целого – это ее спасение; личность в русской общине не подавлена, но лишена своего буйства, исключительности. Личность, рассуждал он, поглощена в общине только своей эгоистической стороной, но свободна в ней, как в хоре; кто поет вместе с хором, создает красивое звучание, а кто поет свое, тот все портит; правда, не сказано о том, что в хоре нужен дирижер.
Чем неприемлем Запад? Народное волеизъявление в виде большинства голосов, пропагандируемое демократами, писал он, это фикция. Кроме того, Запад утратил общинные основы жизни – есть общество, но нет общинности. Общество – это социальная система, которая строится формально – на законе и порядке. Почему на законе? Потому что, отвечал довольно лихо Аксаков, потеряли совесть. Почему на праве? Потому что потеряли нравственную правду.
Аксаков отрицал основные идеи западного правопорядка, к которым относится следующее: личность автономна, а правопорядок ограничивает зону неприкосновенности вокруг нее; государство гарантирует законность, не вмешиваясь в экономику, культуру, религиозную жизнь, частную деятельность; самоутверждение, самореализация, частный интерес неотъемлемы от личности, и она сама несет ответственность за все последствия своих решений, а закон гарантирует ее права. Но что за этим стоит? Правопорядок секулярен, безрелигиозен, лицо и общество сами решают, какими им быть, принципиально отвергая санкцию свыше. Демократический правопорядок – не от Бога, а только от людей.
Сторонники демократии возражают, что она – не самоцель, а средство построения общества, она ориентирована на общее благо и на утверждение достоинства и свобод человека, на реализацию его сил и способностей. Аксаков оставил это без внимания и настаивал, что духовно здоровым общество станет только тогда, когда верны его религиозно-нравственные основы. Правопорядок и демократия становятся чуть ли не идолами. Община, в отличие от правового общества, возражал Аксаков, основывается на ответственности перед Богом, на правде Божией, которую чувствует совесть каждого участника.
«Душа убывает в правопорядке», – писал Аксаков, а место соборного единства занимает регламент. Напротив, личность в общине – уважаема, получает поддержку, формируется в единстве с другими.
