в зеркало позади стойки. Так и есть.
Лето в Алжире.
По чью душу эта стая черных птиц в зеленом небе? Постепенно наступает слепое и глухое лето и проясняет, что стоит за призывами стрижей и криками разносчиков газет.
Июнь
На лето:
1) Закончить Флоренцию и Алжир.
2) Калигула.
3) Летний экспромт.
4) Эссе о театре.
5) Эссе о покаянных молитвах.
6) Переписать Роман.
7) Абсурд.
Для летнего экспромта:
– Зритель!
– Ну!
– Зритель!
– Ну!
– Ты редкость, зритель.
– Как редкость? (Оборачивается.)
– Конечно, редкость! Таких, как ты, немного. Такие, как ты, наперечет.
– Уж какой есть.
– Конечно. Ты нам подходишь.
Роман.
– Что греха таить, есть у меня серьезные недостатки, – говорит Бернар. – Например, я лжец.
– ?
– О! Я это прекрасно знаю. Одни недостатки люди тщательно скрывают. Другие с легкостью за собой признают. Разумеется, с притворным смирением! «Да, я вспыльчив, да, я люблю поесть». В каком-то смысле это им льстит. Но лживость, тщеславие, зависть – в этом не признаются. Этим грешит кто угодно, только не мы. К тому же признание в своей вспыльчивости помогает избежать разговора обо всем прочем. Вы ведь не станете искать в человеке, который сам повинился в своих грехах, еще каких-то недостатков?
У меня нет заслуг. Я принимаю себя таким как есть. Поэтому все так просто.
Калигула: «Вы никак не поймете, что я человек простой».
Эссе о покаянных молитвах.
У нас в семье: работа по десять часов в день. Сон. Воскресенье – понедельник. – Безработица: человек плачет. Вся беда человека в том, что ему приходится плакать и молить о том, что его унижает (помощь).
Нынче много говорят о достоинствах труда, о его необходимости. Г-н Жинью, в частности, имеет весьма определенное мнение на этот счет.
Но это обман. Достойным может быть только добровольный труд. Одна праздность имеет нравственную ценность, ибо она позволяет судить о людях. Она пагубна лишь для посредственностей. В этом ее урок и ее величие. Труд, наоборот, одинаково губителен для всех. Он не развивает способность суждения. Он пускает в ход метафизику унижения. Лучшие люди не способны нести бремя этого рабского труда, навязываемого им обществом благонамеренных людей.
Я предлагаю перевернуть классическую формулу и сделать труд плодом праздности. Достойный труд заключается в игре в «бочонок» по выходным. Здесь труд смыкается с игрой, а игра, подчиненная технике, поднимается до произведения искусства и творчества в самом широком смысле слова…
Одних это приводит в восторг, других – в негодование.
Что
