шиком колыбель и одежду с дорогими кружевами для ребенка. При этом мне приходит мысль, что если было бы принято наказывать младенцев кнутом, то дети богатых родителей получали бы, наверное, плеткой с золотой ручкой, украшенной жемчугом.
Эта роскошь вокруг младенца доказывает полное непонимание потребностей детской души. Достаток семьи должен служить тому, чтобы обеспечить ребенку хорошее гигиеническое содержание, а не роскошь. Это – подготовка защищенного от шума помещения, в котором господствует тишина и приглушенный свет. В помещении должно быть равномерно распределенное тепло – как в операционном зале, с тем, чтобы ребенок мог находиться в нем обнаженным.
Передвигать и транспортировать ребенка нужно таким образом, чтобы как можно меньше касаться его руками. Для этой цели используют мягкую пеленку, некий вид подвесного мата из тонкой ватной сетки, в которой тело ребенка может спокойно лежать в эмбриональном положении.
Этот гамак должен плавно и медленно качаться, причем для этого нужны обученные в ходе длительных упражнений руки. Нужна особая ловкость, чтобы по необходимости поднимать ребенка в вертикальное положение или класть в горизонтальное. В каждой больнице обучают обращаться с больными. Никому не приходит в голову поднять больного руками. Для этого есть особая техника.
Новорожденный ребенок – тот же больной. Он, как и его мать, испытывал опасность. Радость, удовлетворение, которое излучает его взгляд, схож с облегченным вздохом после освобождения от этой опасности. До этого новорожденный почти задыхался и смог ожить только в результате быстрого применения искусственного дыхания. Часто его голова деформируется от прилива крови под кожу. И, несмотря на это, новорожденного невозможно спутать с больным. Его требования – это требования не больного, но существа, которое должно решить сложную задачу приспособления. И это начинается с первых духовных впечатлений. Существо, только что появившееся из ничего, уже восприимчиво ко многим впечатлениям.
Все, что мы чувствуем в отношении новорожденного, это не сочувствие, а восхищение мистерией творения, тайной бесконечного, которая принимает здесь ощутимую, очевидную форму.
Я видела, как непосредственно после спасения от опасности удушения новорожденного положили в низкую, стоящую почти на полу ванну. Быстрыми движениями ребенка погрузили в воду, разжали и снова сжали ему глаза, распрямили руки и ноги – словно человеку, который чувствует, как его роняют.
В этот момент ребенок получил первый опыт страха.
То, как надобно трогать, носить ребенка, нежность и чувства, которые должны возникать при этом, заставляют меня думать о жестах, с которыми католический священник обращается со святыми предметами в алтаре. Хорошо обдуманными движениями поднимая их, он при этом делает частые паузы, как будто его движения наполнены такой силой, что это именно она перемещает предметы.
И все это происходит в помещении, куда приглушенный свет может проникнуть
