бочку и стал наблюдать за водной гладью. В порту никогда не было тихо: кто-то грузился, кто-то разгружался, слышались крики крановщиков и портовых рабочих. Весь этот шум, знакомый с детства, не мешал ему спокойно думать о своей жизни и вспоминать.
Когда-то в детстве, вот так же сидя на бочке или ящике на причале, тогда еще маленький Вася мечтал стать моряком. Больше всего он любил смотреть на море, когда оно бушевало, когда необузданный ветер срывал пенистые гребешки, дико веселящиеся на верхушках волн, но сегодня море было спокойно, уверено в себе и навевало тихую грусть. Солнце не спеша уходило за горизонт, а к берегу от горизонта ползла серая мгла облаков, суливших затяжные дожди.
Здоровье не позволило ему осуществить свою детскую, а затем и юношескую мечту, и он был вынужден сидеть в конторе и давно уже не мечтал о морских путешествиях и приключениях, об экзотических странах и знойных креолках.
Его жизнь была скучна, однообразна, одинока и, в общем-то, предопределена. Он завидовал кораблям, стоящим на внешнем рейде: кто-то войдет завтра в порт, кто-то отправится в открытое море к далеким берегам, где их кто-нибудь ждет. Самого его никто и нигде не ждал, и судьба его не сулит ни-че-го…
«Умирают не от болезней и старости – умирают от одиночества и тоски в душе», – пришла ему в голову мысль.
Когда солнце полностью нырнуло в море и стали надвигаться сумерки, Василий Трофимович встал, еще раз взглянул вдаль и не спеша пошел по направлению к дому. Как и всегда, вид моря успокоил его, и он медленно брел по улицам, на которых все чаще попадались прохожие, идущие парами или семьями, начиналось традиционное вечернее гулянье горожан. Он всегда уходил домой, чтобы не видеть этот «праздник жизни»; по своей натуре он был замкнут и любил быть один.
Василий Трофимович брел, не замечая начавшегося моросящего дождя; серость вокруг сливалась с его настроением. На мгновение ему показалось, что кто-то наблюдает за ним. Оглянувшись и не заметив никого, кто бы на него смотрел, он пошел дальше.
Только дома он заметил, что промок весь до нитки, и почувствовал, что его сильно знобит. Раздевшись, лег в кровать и, чтобы согреться, укрылся одеялом с головой.
Ему снилось бушующее море и корабли, тщетно пытавшиеся прибиться к берегу.
Он проснулся глубокой ночью и продолжал лежать с закрытыми глазами, как вдруг ощутил, что кто-то смотрит на него. Штора на окне была задернута – свет уличных фонарей и реклам магазинов, расположенных на другой стороне улицы, не мог проникнуть внутрь. Он весь напрягся, осторожно протянул руку к ночнику и включил его. Слабый свет чуть осветил комнату. Оглядевшись справа от себя и ничего необычного не заметив, он повернул голову налево и чуть не вскрикнул: слева от него на кровати лежала женщина и смотрела, не мигая, прямо ему глаза.
Лоб и спина у Василия Трофимовича мгновенно покрылись испариной, он не мог выговорить ни слова: взгляд женщины парализовал его, заставляя смотреть и смотреть неотрывно в ее глаза.
Казалось, прошла вечность, пока он начал понемногу овладевать
