она откинулась на спинку скамейки, одно за другим выдувая табачные кольца.
– Помнишь, социалистический лозунг – «каждому по труду», коммунистический – «каждому по потребностям»?
– Ну.
– Гляди! – загорелся Сергей, нащупав интересную идею, – все пять принципов, этих правил дележки… каждый по-своему справедлив.
– Я ж говорю, нет универсальной справедливости!
– Да нету, нету, но не перебивай, пожалуйста!
Дарья согласно развела руками.
– Смотри, Даш, справедливым будет считаться тот вариант, который в большей степени принимается обществом. Поощряется им.
– И к чему ты это? – она покинула полулежачее положение и плотнее закуталась в тонкую золотистую куртку.
– Я к тому, что справедливость, выходит, понятие не объективное, а культурное! В одной культуре больше поощряется успех, в других – забота о слабых и равенство. А уж если брать исторические культуры…
Дарья ничего не ответила, лишь пригубила свою баночку. Чигринский никогда не мог понять ее любовь пить пиво прямо из банок.
– Выходит, справедливость – это всего лишь следование общественным догмам! Угодливость обществу.
С этим неожиданным выводом он перевел на свою бывшую взгляд и только тогда заметил, что тело ее подрагивает от холода.
– Давай, согрею тебя, что ли, – он подвинулся к ней, расстегнул свою куртку и прижал к себе. – Совсем ты замерзла.
– Давно бы так! – прижалась еще плотнее Дарья.
– Выходит, что мораль и нравственность, – продолжал свою мысль Чигринский, говоря ей почти в самое ухо, – это лишь выполнение общественных установок, угода обществу. Да же, Даш?
– Наконец-то ты прозрел, человек! – с наигранной надменностью заявила она. – А потому, бросай свою рабскую справедливость и давай ко мне, на темную сторону!
Чигринский от души рассмеялся.
– Я вот бухаю, веселюсь, получаю от жизни удовольствие. И не парюсь, что там считается правильным, а что нет!
– Пойдем уже в дом, зябко, – продолжал смеяться он.
– Пошли. Сейчас включим музыку и будем с тобой танцевать!
– Так и быть, нажремся и потанцуем, – сдался Чигринский, осознавая, что почва целеполагания снова ушла у него из-под ног.
– Да! Вот такого я тебя и люблю!
4
Утро явилось к Чигринскому с жестким похмельем. После принесенного Дарьей пива последовало мартини, а когда закончилось и оно, в ход пошел виски. Была и музыка, были и танцы.
Сергей помнил, как отнес заснувшую на диване Дарью в гостевую комнату, как обессилев, сам плюхнулся рядом и моментально отключился.
Разбудила его жажда. Пошарив вокруг глазами и не найдя ничего жидкого, он тяжело вздохнул и поднял свое непослушное тело с кровати. Его качнуло в сторону, голову сжало тисками. Выпили они вчера крепко.
Вдоволь напившись, Чигринский заставил себя ополоснуть лицо и почистить
