не будете восстановлены в тех правах, которых, как они заявляют, Вы лишены.
Процесс, однако, набирал обороты, и Ватикан за событиями просто не успевал. Дипломатичный и осторожный ответ по поводу отстранения Гомпеша еще не успел дойти до Петербурга, а на стол римскому первосвященнику уже лег новый официальный протокол об избрании нового гроссмейстера. Причем, как бы предвидя возражения, изложенные в первом письме Пия VI, в документе особо подчеркивалось, что избрание произошло далеко не только от имени рыцарей русского приорства, а «от имени других языков и великих приорств в общем и от каждого из его членов».
О том, какое лицо было у папы, когда он открыл конверт с этим удивительным посланием, можно только догадываться. Понтифика поставили перед абсурдным и абсолютно неприемлемым для Ватикана фактом. При всей предрасположенности Пия к Павлу I и при всем желании Ватикана влиять на события в России, признать православного императора гроссмейстером католического ордена понтифик не мог.
Аргументов, чтобы опротестовать принятое в Петербурге решение, у Ватикана хватало с избытком. Хотя идея о приеме православных подданных Российской империи в состав ордена, учитывая позицию Павла, уже выдвигалась (идею поддержали на последнем из заседаний орденского капитула 1 июня 1798 года на Мальте), ее тем не менее в силу обстоятельств не удалось официально оформить. Ровно через неделю после заседания, то есть 8 июня, флот Бонапарта уже расположился около острова, и рыцарям стало, естественно, не до оформления протоколов.
Но имелись и другие веские возражения. Павел, даже будучи протектором мальтийцев, являлся не полноправным, а лишь почетным кавалером Большого креста ордена Святого Иоанна. Павел был женат, а значит, не мог принять на себя монашеские обеты, составляющие само существо понятия религиозного рыцарства. И так далее.
Учитывая деликатность ситуации, Ватикан начал маневрировать, не говоря по сути вопроса ни твердого «да», ни категорического «нет». Как отмечает ряд исследователей, вполне вероятно, что тут сказалась и личная признательность папы Павлу I, предложившему ему убежище в России в марте 1798 года, после оккупации Наполеоном североитальянских княжеств.
Противоречивая ситуация не укрепляла орден, а только ослабляла его. Часть приорств признала Павла гроссмейстером, а часть нет. Среди них и Римское приорство, находившееся под прямым влиянием первосвященника. Только в марте 1799 года папа решился наконец направить Лоренцо Литте специальный меморандум по этому больному вопросу. Среди прочего там говорилось:
Величие души Павла I не требует дополнительных подтверждений. Ему следовало использовать все свое могущество в пользу ордена без того, чтобы участвовать в дискредитации нынешнего Великого магистра [Гомпеша], и без того, чтобы добиваться отличия, которое не может быть даровано некатолическому монарху и которое требует согласно соответствующим вполне определенным правилам изъявления мнения всех языков, входящих в орден.
Содержание
