надеждою пьяна,Но это не её вина,
Налей, налей.
Одна любовь всему цена,
Судьбы осеннего вина
Не пожалей.
В бокале плещется луна,
Дай мне допить её до дна,
Налей, налей.
В ночь под конвоем тополей
Дорога в зиму, а над ней
Звезда полей.
Всё невозвратней и ясней,
Что счастлив был ты только с ней,
Налей, налей.
Небес пронзительную грусть
И расставанья терпкий вкус,
Крик журавлей
Запоминаю наизусть,
Пью эту осень, не напьюсь,
Налей, налей!
Сивоконенко смотрел в окно. Ему вспомнилось, как совсем недавно его едва не прибило натовским снарядом. Вспоминал Коровина, который взялся из ниоткуда. Вспоминал его слова про спецроту. Юрий чувствовал, что что-то не так: не плохо, но чего-то он не понимает. Это был простой человеческий интерес.
Его мысли прервал стук в дверь.
– Терминатора вызывали? – в кабинет вошёл Абдулла на новеньких протезах ног.
– Абдулла, здравствуй, – Сивоконенко обнял гостя.
– Всех приветствую, – широко улыбнулся афганец. Он передвигался на протезах немного неуверенно, но всё же это были ноги, какие-никакие, но ноги, которые ему сделали в России.
– Штрафной налью за опоздание, – пошутил Сивоконенко.
– Нет-нет, – ответил Рифа с улыбкой – Я чуть-чуть. Поддержу вас.
– Слушай, Абдула, как тебя вообще занесло в нашу долину смерти? – спросил уже слегка хмельной Скобцов.
– Всю вашу историю я уже видел у себя в Афганистане, – ответил Абдулла, слегка смочив губу хмельным напитком. – Я жил в Ростове-на-Дону. Удивительно, но там была афганская диаспора, в которой я состоял. Ввиду общественной деятельности мы пересекались с другими диаспорами, в том числе и с украинской.
В 2013-м в Украине начинался Майдан, и я буквально сразу, с первых событий, увидел идентичность с началом гражданской войны в Афганистане. Я увидел такую же братоубийственную войну, задорным затейником которой вновь была Америка.
– А что украинская диаспора, ты общался с сними, – спросил Сивоконенко?
– Именно, что общался, Юрий Викторович. На встрече с главой их диаспоры мы обсуждали, что беда близко. Он мне сказал, что если я хочу услышать мнения, вот как раз прибыли ребята: харьковчане, одесситы, из Запорожья несколько человек приехало, – поговори с ними. Это было сразу после одесской трагедии. Тогда на донском левобережье располагалась база беженцев. Мне пацаны говорят, думая, что я военный: помоги нам!
А я ведь отказать не могу, – смеётся Абдулла, – как был – в тапках, штанах и футболке, так и поехал с ними посмотреть, что там у них происходит.
– А почему Абдулла-то? – вступил в разговор поэт.
– Володя, мы когда в расположение батальона «Восток» приехали, ко мне с вопросом:
«Как тебя зовут?»
– Рафи, говорю, ударение делаю на последнюю букву.
