раскусил. Если думаешь меня обвести вокруг…
Я хлопнул ладонью по столу:
– Хватит! В моих показаниях, которые я подписал, четко сказано, что я нашел жертву на полу мертвой. Возможно, по телефону мне следовало бы привести больше подробностей, но с места преступления я ничего не забирал. Признаю, впрочем, что кое-какие улики я придержал. Они будут обнародованы на суде, если и когда тот случится.
– Вот как? Придержал, значит?
– Да. Конечно, ты отошлешь все, что вы найдете, в свою лабораторию, и ответ поступит быстро, думаю, через пару дней. Но, быть может, тебе будет приятно сообщить самому… Короче, я знаю, как изготовили эту бомбу.
– Ага. А в показаниях этого нет.
– Пришлось бы целую лишнюю страницу писать, а я устал. К тому же я предпочитаю сам рассказать тебе. Ты слышал о сигарах дона Педро?
Стеббинс проглотил последний кусок сэндвича, не сводя с меня пристального взгляда:
– Нет.
– Еще бы! Кремер удавится такие покупать. Девяносто центов за штуку. У «Рустермана» их подают в алюминиевых цилиндриках, на которых большими темно-зелеными буквами с одной стороны написано «ДОН ПЕДРО», а с другой – маленькими буквами «Гондурас». В уликах, которые вы собрали, есть кусок алюминия с надписью «ДО», другой кусок с надписью «ду» и большой кусок с надписью «ЕДР». В общем, вот как все было, по-моему. Когда я вышел из комнаты, Пьер то ли сел, то ли побродил туда-сюда несколько минут, потом решил раздеться и лечь спать – и открыл дверцу шкафа. Когда снимаешь пальто, чтобы повесить его на вешалку, то машинально проверяешь карманы? Лично я – да, проверяю, и Пьер, видимо, тоже проверял. В одном кармане он наткнулся на футляр с сигарой от дона Педро, который, разумеется, сразу узнал. Он понятия не имел, как этот футляр к нему попал, и отвинтил крышку, держа близко к лицу – скажем, дюймах в десяти от себя. Если ты заметил, на подбородке у трупа ссадина, след от алюминия. Вот отчего у него лицо словно расплющилось. Ученые называют такой взрыв как-то по-особенному, но я забыл слово. Можешь сам поискать, если захочешь включить в отчет.
Стеббинс слушал меня, не размыкая плотно сжатых губ и поглядывая из-под наполовину прикрытых век. В моем стакане оставалось с полдюйма молока, и я допил остаток.
– Что это за алюминиевые стружки, я сообразил еще до того, как позвонил вам, но остальное – где и как все произошло – мне стало ясно позднее, пока я ждал вас и занимал себя разными мыслями. Также я прикинул, что могло бы случиться, вздумай я обыскать Пьера прежде, чем вести его наверх. Конечно, я бы тоже захотел узнать, что там в футляре… Ну да ладно, я-то жив. Почему не стал обыскивать, я уже объяснял. В общем, в моих показаниях этого нет, так что с тебя коробка конфет. Я предпочитаю карамельки.
Стеббинс наконец разомкнул губы:
– Я пришлю тебе орхидею. Ты хоть представляешь, что начнется, если до этого докопается Роуклифф?
– Разумеется. Он отправит целый взвод выяснять, где недавно я покупал сигары
