style="font-size:15px;"> Мы вышли с Китом на улицу и отправились к автостоянке. Кит за спиной недовольно кряхтел и задумчиво жевал бублик с маком.
– Ну, чего сопишь? – спросил я недовольно – злая энергия возбуждения искала выхода.
– Да чего там… – вздохнул тяжело Кит и откусил полбублика.
– Из тебя слово вырвать тяжелее, чем коренной зуб… – сердито сказал я.
– А чего там говорить? – пожал плечами Кит. – Знаешь, как в рекламе – лучше жевать, чем говорить.
Посмотрел с сожалением на оставшийся кусок бублика, протянул засиженную маковым пометом четвертушку, лицемерно угостил:
– Хочешь? – Кит надеялся, что я откажусь и он благополучно дожрет свой бублик.
Толстые усы Кита были грустно опущены. Его усы служили индикатором душевного состояния. Когда они опускались, его мясистая хряшка становилась вроде греческой маски печали и страдания. Поднимались грозно вверх – маска задора и готовности к бою.
Я отнял огрызок, торопливо сжевал и пообещал:
– Не плачь – дам калач…
– Ага, как же! Дождешься, – эпически заметил Кит, мрачно наблюдая, как я слизываю с ладони маковые зернышки. – Слушай, командир Ордынцев, а может быть, ты с Лешкой слишком круто? А? Вдруг мы ошибаемся… Вдруг он не уходил никуда?
– Запомни, Кит, я никогда не ошибаюсь. Понял? Не ошибаюсь! Не могу! Не имею права…
Кит помотал тяжелой башкой:
– Все, Петрович, ошибаются. Когда-нибудь. Даже минеры…
– А я, Кит, и есть минер. Как ошибусь – конец, в жопу… А с Лехой я не ошибаюсь!
– Почем знаешь?
– Его друга Ларионова убили, когда он дежурил. Лешка сейчас должен был по потолку бегать. А он себя до хрипа отмазывает…
Итак, за прошедшую ночь мы потеряли двоих из нашей малочисленной, непрерывно сокращающейся команды.
Когда-то наш отдел в «Шестерке» – Главном управлении по борьбе с оргпреступностью – был довольно грозной силой. Именно тогда прилипло название «Дивизион»: Юрка Любчик, болтун и полиглотник, называл его по-английски – «фёрст дивижн», то есть первый отдел. И другие стали повторять – «дивизион». Так и привыкли.
А отдел редел и усыхал, как шагреневая кожа.
Интересно, кто такой этот самый шагрень – чья кожа все время уменьшается и исчезает?
Мы подошли к машине Кита – самому уродливому автомобилю на территории Российской Федерации. Может быть, даже во всем СНГ. Старый военный «газон», реставрированный, переделанный, переоснащенный, перекрашенный в камуфляж цвета свежей блевотины.
Когда Кит после года ремонтно-восстановительной деятельности пригнал машину впервые, мы все, естественно, вывалили на улицу – смотреть обновку.
К. К. К., ученая головушка, задумчиво-растерянно сказал:
– Н-да, можно сказать, тюнинговый кар…
Мила Ростова осторожно
