полный чемодан, я потерял здесь товарищей, свою руку, искалечил свое будущее, стал злым пьянчугой, потерял себя самого!»
А блестящая, восторженно гудящая свита, довольная тем, что хорошего парня не забыли, не обидели, уже шагала дальше, намечала, кого еще наградить, чтобы и он порадовался, и министр остался доволен.
И тогда Хэнк заорал на все взлетное поле тонким злым голосом:
– Эй, вы там!..
Генералы замерли, свита остановилась, медленно, удивленно поворачивалась к нему вся эта золотовышитая толпа. Хэнк сорвал орден и швырнул в них, заорал, срывая глотку:
– Подавитесь вы всем этим!.. Пропадите пропадом!..
Вышел из строя. Два шага вперед, поворот через левое плечо. И ушел.
Немота. Тишина, как после бомбежки. Ужас штабных – что делать? Бунт! Хватать? Волочь?
Генерал Роу, опытный вояка, первым вылез из воронки от взрыва:
– Пресса есть здесь?
– Никак нет!.. Был приказ никого из писак до окончания репетиции на базу не пускать…
Генерал вздохнул, грустно покачал головой:
– Больной парень совсем… Нервный срыв… В госпиталь его…
И зашелестела радостно, облегченно генеральская обслуга – хозяин повернул жуткий скандал в русло печального эпизода войны. Ветерок разносил по полю: «Стресс… Стресс… Стресс…»
Наверное, все это и рассосалось бы бесследно – никому громкий скандал перед приездом министра был не нужен.
Но, видно, Хэнк уже вдел ногу в стремя своей сумасшедшей судьбы – понесло! Его не успели перехватить и водворить в госпиталь, потому что прямо на поле он подсел в чей-то попутный джип и направился в бар «Камбодия», где встретил давнего дружка Тома Галлауэя – из управления стратегической связи.
Том где-то украл ящик антигуанского рома «Пуэрто». А у Хэнка был стресс – все видели! Коричневые бутылки в деревянной коробке стояли у ног Тома, как в снарядном ящике. Страшная выпивка – этот ром доливали в бензобак, когда кончалось горючее в джипе.
На выскобленном дощатом столе немо таращилась на них пучеглазая сырая рыба телапия.
Видно, удивлялась их идиотизму.
Резали финками рыбу, ломти мочили в соевом соусе, лениво закусывали, хрустели жареными лягушками и пили темный ром, и его чернота перетекала в их мозги, и приятели, медленно безумея, быстро зверели.
Том уговаривал Хэнка не грустить, плюнуть на все, катить в Штаты, забыть все как страшный сон.
– Конечно, на свою пенсию ты не забогуешь, но у тебя же должны остаться приличные деньжишки… – успокаивал Том.
– Ага! – заорал Хэнк. – Я тут заработал сумасшедшие деньжищи!.. Где они? С чего взялись?..
Он бешено таращился на Тома, как искромсанная телапия на столе.
– Все прогулял? – удивленно смотрел на него Том. – Все черные бабки?..
– Какие
