хотелось. Мальчика. Сына. Защитника и помощника. Правда, сейчас женщины рожают и в сорок, и за сорок.
И все-таки поздновато, считала Катя. Когда тебе за сорок, ты обязана состояться. Иметь дом, машину, семью и ребенка, сделать карьеру. В сорок твоя жизнь уже должна вырулить на финишную прямую. Не в смысле, что пора готовиться к пенсии и покою, а в том смысле, что основные и ключевые вопросы должны быть решены.
Но, как известно, расскажи Господу о своих планах, и он посмеется…
Все на месте и никаких перемен.
Первый Катин роман случился в двадцать лет. «Поздновато, – веселилась Верка. – Ты у нас девушка с задержкой развития».
Очень смешно. В двадцать лет Катя познакомилась с Кириллом.
Кирилл выглядел настоящим мачо – автогонщик, музыкант и к тому же врач-хирург. Среднего роста, коренастый, спортивный, с простым, но симпатичным лицом.
В начале их с Катей романа Кирилл разводился с женой.
Катя не спрашивала почему. Она вообще робела в его присутствии. Взрослый, сильный, серьезный, с большим жизненным опытом. Кто она рядом с ним? Мамина дочка, студенточка, девочка-мышка.
Роман был красивым – гоняли на его огромном красном мотоцикле по Подмосковью. Катя зажмуривала глаза, но не признавалась, что ей страшно. Останавливались в лесу или в чистом поле, снимали шлемы и целовались. До одури целовались, до окровавленных губ.
Катино грехопадение было весьма романтичным и по-киношному красивым – на поле, в стогу еще свежего, сыроватого, ароматного сена. Кирилл не говорил о любви, не обещал жениться и, если честно, вообще ничего не обещал.
Намотались они в то лето будь здоров – Карелия, Крым, Вологда.
И все было классно. Так классно, что Катя боялась подумать о будущем.
С Кириллом было здорово, и она была влюблена – что еще надо? Особенно когда тебе двадцать.
Но лето кончилось, кончились и каникулы, и затяжной отпуск Кирилла. Наступила осень – пора слез, как говорила мама.
Уже в сентябре зарядили дожди, а бабье лето было коротким как никогда – дня четыре, не больше.
И встречи их стали редкими и совершенно другими, совсем не такими, как на бескрайних просторах, на берегах голубых неподвижных озер или стремительных речек, на узких горных тропинках или на теплых, пахнувших хвоей пригорках в карельском лесу.
Москва не приняла их любовь. Она враждебно смотрела глазницами темных окон, пустыми холодными бульварами, шумными, кишащими машинами улицами, несметными толпами народа.
Они встречались в чужих, случайных квартирах, ложились на чужие простыни, и все это было слишком поспешно, коротко и немного деловито, как будто хотели поставить галочку.
Кирилл все время спешил – на дежурство, к другу, на репетицию. А ей хотелось уснуть в его объятиях, на его груди, и ощущать его тело и его запах, дышать его кожей и волосами. За лето она так привыкла…
Но они торопливо одевались, быстро
