раз тебя счастливей
будет,
Произведя на свет по десять раз тебя, —
И смерть вражду к тебе надолго позабудет,
Увидя, сколько раз ты повторил себя.
Ты слишком уж красив и мил душе моей,
Чтоб пищей смерти быть, наследьем
стать червей.
7. «Когда светило дня вздымает на востоке…»
Когда светило дня вздымает на востоке
Свой лучезарный лик – восторг у всех
в глазах
И каждый на своем приветствует пороге
Приход его, пред ним склоняяся во прах.
Вступив на высоту небесного восхода,
Как юноша, за грань успевший перейти,
Оно еще влечет к себе глаза народа,
Следящего его в благом его пути.
Когда ж оно во прах склоняется к закату,
Как мир под гнетом лет и бременем труда,
Холодные к его померкнувшему злату,
Лукавые глаза глядят уж не туда.
Так, полдень пережив, и ты, друг, как руина,
Склонишься в прах,
когда иметь не будешь сына.
8. «Ты музыка, чего ж с печалью ей внимаешь?..»
Ты музыка, чего ж с печалью ей внимаешь?
Прекрасному нельзя
с прекрасным враждовать;
Зачем же любишь то,
что с грустию встречаешь,
И с радостью спешишь все злое воспринять?
Когда гармония согласных звуков хора
В их сочетанье слух твой может оскорбить,
То это потому, что в нем есть тон укора:
Зачем ты все одним предпочитаешь быть.
Заметь, что две струны, касаяся друг друга,
Как мирная семья, в согласии живут,
Где мать, отец и сын, не выходя из круга,
Один прекрасный звук согласно издают.
И песня их без слов твердит тебе и всем:
«Оставшись холостым, останешься ничем!»
9. «Ужель затем, чтоб взор вдовы не омрачился…»
Ужель затем, чтоб взор вдовы не омрачился,
Ты одиноко век провесть желаешь свой —
Желаешь, чтоб твой прах такою же слезой,
Как хладный прах жены бесплодной,
оросился?
И, сделавшись вдовой бездетною твоей,
Мир будет о твоем бесплодии терзаться;
Тогда как для вдовы способны
представляться
За мужнины глаза – глаза ее детей.
Все то, что тратит мот,
лишь
