на скучной и серенькой должности юрисконсульта сего завода. Я уволилась и на общественных началах занялась частным сыском. Однако практика была небольшой: всего несколько семейных дел. На самом же деле я ждала, когда мне представится возможность восстановить справедливость и защитить тех, кто нуждался в помощи. Это стало своеобразным наркотиком, смыслом жизни, кислородом, без которого я уже не представляла своего существования.
И заказы шли. Шли, несмотря на отсутствие какой-либо рекламы и тщательную маскировку, прибегать к которой стало моим правилом. Видимо, в таком маленьком городке, как наш Горовск, нонсенс – само существование тайны. Конечно, не всегда была возможность действовать законными способами, поэтому иногда я позволяла себе нарушать законы и путаться под ногами правоохранительных органов, но блестящее знание юриспруденции и престижное высшее образование позволяли мне избегать стычек с законом. С законом, но не с моими противниками. Я умела бороться со страхом, и эти стычки только добавляли драйва к моей работе. Но порой в дело вмешивались эмоции. Так, я практически влюбилась в старшего сына прокурора, Вадима, и только личная ненависть к этой семейке помогла мне, если не справиться, то хотя бы заглушить чувство к обаятельному и жестокому противнику. Кстати, Вадим до сих пор находится в розыске за совершение ряда тяжких преступлений, а так как именно я стала причиной крушения его империи, жить мне приходилось с оглядкой.
И все же в последнее время мне не попадалось ни одного мало-мальски интересного дела. Помочь с разводом, поймать на месте преступления блудливого супруга, оформить наследство… Тоска. Время от времени я даже отказывалась от рутинных дел – денег нам с Аришей хватало, а чахнуть над текучкой не хотелось, чем бы тогда отличалась работа частного детектива от службы на кирпичном заводе «Красный Октябрь»?
Сегодня мне было особенно тоскливо: за окном монотонно капал серый дождик, ведущий моей любимой радиоволны с натугой пытался вдохнуть оптимизм в радиослушателей, на телевизор я даже смотреть не хотела, дел интересных не наблюдалось. Я достала из футляра саксофон и добавила в эту тягомотину свой вклад – затянула нуднейшую композицию Клода Дебюсси. Обычно саксофон помогал мне справиться с дурным расположением духа, а иногда в процессе музицирования меня посещали интересные мысли по поводу решений сложных дел, но сегодня был не тот случай. Мне было грустно, и, следуя логике духа противоречия, клин следовало вышибать клином, то есть сделать так, чтобы стало совсем тоскливо.
Добить себя окончательно не дал мне Ариша. С сердитым лицом он возник в дверях моей комнаты и замахал руками:
– Полетт, прекрати немедленно! Подобного кошмара я не слышал с тех пор, как по неразумению купил тебе барабан! Тебе тогда исполнилось пять лет.
– Что, фальшивлю?
– Если бы! Играешь виртуозно, но чересчур пессимистично. Прекращай это безобразие и
