творилось в Колшево. Тапочке это было не под силу. Тогда она просто не знала всего.
Павел Голиков с серьгой в ухе, словно он пират или певец какой, не являлся душой компании. Для чего, спрашивается, ему потребовалось куда-то ехать с ребятами, которых и друзьями-то не назовешь?
– Что, не хотел уезжать? – спрашивает его Тапочка. – Да, брат, от нас в этой жизни мало что зависит. Хочешь не хочешь, приходится ехать, куда пошлют.
– Всё-то ты понимаешь. – Обида вернула Павлика к жизни.
Его рука легла Тапочке на талию, но она решительно пресекла эту попытку установить близость.
Днём Голиков валял дурака и ждал наступления ночи. Как только в лофте зажигали гирлянды, он сразу оживал. Свет огоньков, отблески мобильных телефонов возрождали его к жизни, хотя бы её части. Интересно, части чего, думала Тапочка.
Вот этот Павлик и пожидал её в прихожей. У входа в лофт были свалены пальто и куртки, которым не хватило места на вешалке Он выбрал пушистое манто, которое постелил поверг кучи, и возлег, как восточный паша. Тапочка примостилась на край журнального столика.
– Я хочу с тобой поговорить. – Кавалер был малоросл, его половина растворялась во тьме.
– Иди сюда. Кое-что тебе покажу.
Павлик улыбнулся и похлопал по ложу из шерсти, приглашая Тапочку садиться. Что-то кольнуло её в ладонь. Она вытащила из кучи пальто маленький ножик.
– Скорняжный, я такой видел у отца. Для мелких деталей. Но разговор не об этом. Ты добра ко мне. Ты мне нравишься. Я хочу сказать тебе кое-что, но только на ухо, это страшная тайна.
На шее у Павлика медальон, подарок на день рождения. Вчера на вечеринке он его надел. Если по-простому, то выходит так: в медальке флешка, а в ней схема, способная проложить путь к богатству Голикова, но активизировать это можно только с наступлением совершеннолетия.
– А пока ты её не носи. – Сам факт причастности к какой-то схеме обогащения кажется Тапочке опасной.
Легче всего давать советы со стороны.
– Ты заботливая, Тапочка!
Смог дотянуться если не губами, то взором. Его губы едва скользнули, девушка даже не почувствовала.
– Что же ты хочешь мне сказать?
– Я тебя люблю. Ты будешь ждать меня, когда я вырасту?
Звенела цепочка, на которой висели пустые вешалки, и вся одежда оказалась на полу. Они барахтались наверху одежной кучи. Затем, чересчур поспешно, Тапочка отстранилась.
Слишком он был серьёзен для своих двенадцати.
– У моей мамы тоже есть манто. Его подарил отчим-комик.
– А у меня нет ни отца, ни матери. Я бы и отчиму-комику обрадовалась, – признается Тапочка.
– Поцелуй меня, – попросил мальчишка.
Выдумал себе подарок на день рождения.
– С какой же стати? Ты даже не мой парень, Павлик.
– Но если захочу, то могу им стать!
– Вот
