перемены, обновления и свободу. Однако, как бы сильно Эмма не старалась все забыть, самым большим напоминанием о прошлом оставалась фамилия. Вместе с нею она приобрела не только богатство и связи, но и клеймо человека, которого ненавидела, человека, который сделал ее жестокой и коварной, человека, так теперь похожего на нее саму.
Екатеринбург, 2006 год.
– Чудаков никто не любит, – спокойно сказала Эмма, складывая в стол тетради, уже давно лежавшие без дела и изрядно покрывшиеся пылью. – Их сложно понять, их поведение не вкладывается в рамки признанного. А то, чего люди не понимают, они предпочитают обходить стороной. Хотя, скорее всего, в глубине души многие им завидуют. Завидуют их индивидуальности, завидуют тому, что чудаки выделяются из толпы, из той серой массы, к которой большинство и принадлежит.
– Может быть, тебе просто так кажется? – спросил Костя и, широко раскинув руки, облокотился на спинку дивана, после чего морально приготовился к философской беседе. – Я, например, не слышал в твой адрес никаких издевок, хоть какая-то «чудинка» в тебе и вправду есть.
– А кто может мне сказать хоть слово, если в ответ получит десять? – удивившись непониманию собеседника, четко сказала Эмма и повернулась к нему лицом. – Кстати, твоя поза наглядно демонстрирует открытость по отношению ко мне. Спасибо.
– Какая глазастая! Все-то ты видишь, – улыбнулся Костя и, смотря в пол, кивнул своим собственным мыслям.
– О чем ты только что подумал? Надеюсь, о чем-то неприличном? – мягко произнесла Эмма и улыбнулась своей красивой белоснежной улыбкой.
– Подумал о том, что ты необыкновенная девушка, я никогда не встречал таких, – признался Костя. – Что-то есть в тебе такое…
– Таких, как я, не любят по-настоящему, потому что не принимают и не понимают.
– Таких, как ты?!
– Да. «Таких, как я, увы, не любят.
Таких, как я, увы, не ждут.
Таких, как я, всего лишь губят.
Сердца таких жестоко жгут…»
– Еще и стихи пишешь?
– Не я. Есенин. Не самое, конечно, его удачное произведение, но мне оно почему-то запомнилось…
– Но я же тебя люблю, – шутя возразил Костя.
– Ты меня хочешь, это разные вещи. Как ни странно, ради своей похоти мужчины могут сделать намного больше, чем ради любви, – совершенно серьезно произнесла Эмма и подошла к большому настенному зеркалу, богато украшенному большими яркими камнями. – Даже жениться. И ты не исключение.
– Прости, но я не думаю, что… – немного приподнялся Костя, но, засмущавшись, так и не смог найти подходящих слов.
– Не волнуйся ты так, даже я не могу строить таких далеких планов, – с веселой интонацией в голосе сказала Эмма и, поправив оборку на своем неприлично коротком ярко-красном платье, без какого-либо подтекста улыбнулась собеседнику.
– Честно
