по деревянной лестнице в маленькую грязную комнатку, где Рыжий Шмуль имел обыкновение обделывать самые важные из своих дел.
Его хозяин был уже там. Оставив жену за прилавком вместо себя, он поспешил к своему гостю, как только тот вышел из шинка.
– Как поживаете, ребе[6] Шмуль? – спросил Давид на еврейском жаргоне. – Вы не ждали меня так скоро?
– Я совсем не ждал вас, пан Давид, то есть не сегодня. Я полагал, что вы приедете завтра.
– У меня тут были кое-какие дела, – сказал молодой человек, усаживаясь в кресло, покрытое засаленной материей неопределённого цвета.
Тощий и длинный Шмуль приютился на высоком деревянном стуле, у которого недоставало одной ножки.
– Ваши спутники с вами? – спросил я.
– Да.
– Все трое?
– Все трое. Двое мужчин и одна дама. Я оставил их у Фомы. Нам нужно быть по ту сторону завтра утром. Вы все приготовили, надеюсь?
– Да, все устроено. Они будут на той стороне в восемь часов. Но…
Шмуль нерешительно замолчал и стал почёсывать левую сторону носа, вопросительно поглядывая на Давида.
– В чем дело? – спросил тот, взглянув на него.
– Видите ли, времена плохие теперь, да и солдаты стали жадны. Мне очень, очень трудно было уговорить их, – сказал Шмуль, поднимая глаза к потолку, – и мне пришлось заплатить им больше, чем…
– Если это правда, Шмуль, то вы совершенно напрасно это сделали – небрежным тоном заметил Давид.
– Почему напрасно? Разве мне не следовало угодить вам?
– Не в том дело. Нужно держаться установленных цен. Это – торговое правило. Чем больше вы дадите, тем больше с вас будут требовать. Помните это, друг мой, и держитесь своих цен. Это – правило.
– Вам хорошо говорить, пан Давид! – обидчиво сказал контрабандист, разыгрывая роль угнетённой невинности. – Но как же мне было не уступить? Ведь они господа, а не я.
– Умный человек должен уметь убедить их, – невозмутимо ответил Давид. – Представьте себе, – прибавил он с весёлым выражением больших глаз, – что вы попросили бы у меня прибавки к условленной цене. Я не говорю, что вы это сделали бы, но предположим это на минуту. Я бы только ответил вам, что рыба ищет, где глубже, а покупатель – где дешевле. В делах нужно соблюдать выгоду. Граница велика, а солдат много. Если человек не держится условленной цены, зачем вам держаться человека? Не правда ли? – Давид добродушно улыбнулся и стал набивать свою короткую деревянную трубку. Он, конечно, сейчас догадался, к чему Шмуль ведёт разговор, и твёрдо решился не уступать. Расчётливость в трате революционных денег он считал священным долгом для члена партии. Но он не имел обыкновения обходиться сурово с людьми, если не было для этого необходимости. – А как поживает ваша семья? Я забыл спросить раньше. Все здоровы, надеюсь?
– Здоровы, благодарю
Ребе – титул учителя в иудейской начальной школе хедере. Уважительное обращение к раввину.
