база, что и позволяет держаться на плаву. За последние три года они представили к лицензированию более полутора сотен средств. Большинство, конечно, представляет собой более удачные модификации старых патентов…
Кажется, она несет чушь.
Точно несет. Иначе почему на нее так смотрят? И Кахрай, и Тойтек… в его взгляде Лотте почудилась весьма откровенная ненависть.
Странно.
Но ведь правда же. Фокус старый. И многие им пользуются, когда выходят сроки уникального лицензирования.
– Хотя… – она заставила себя не обращать на их взгляды внимания. – Последние несколько лет были менее успешными. Да еще и кредиты на модификацию производств… если они не выпустят ничего более-менее интересного, то с доходами могут возникнуть проблемы.
– Надеюсь, вы ошибаетесь, – Кахрай развернул кресло и подтолкнул его к столу. – А про Рахх что скажете?
– Рахх? – Лотта нахмурилась, пытаясь вспомнить, где же слышала это название. – А… да… тоже пытаются заняться фармацевтикой, амбиции большие, а ресурсы маленькие. На диво неспокойный мир.
Кахрай смотрел.
На нее.
И на плечи. И на ногу тоже, отчего ноге стало жарко. А может, не от взгляда, а от неудобной позы, сменить которую Шарлотта откровенно боялась.
– Настоятельно не советую связываться. За последние полсотни лет там семь раз менялось правительство и два раза происходила национализация, вследствие которой многие компании лишались своей собственности. Были, конечно, суды, но Совет признал, что Рахх в своем праве. Страховые-то компенсации выплатили, но это тоже дело небыстрое…
– А сейчас там что?
– Сейчас… – Лотта почесала кончик носа. Хорошо, что она к делу относилась серьезно и читала все сводки, пусть даже не касавшиеся напрямую дел корпорации. Никогда не знаешь, что тебе пригодится. – Сейчас к власти пришли радикальные реформаторы, которые поставили целью полное преобразование промышленного комплекса. Под это дело им выделили очередные кредиты. И да, Рахх решил заняться фармакологией. Но вряд ли что-то получится.
– Почему? – в голосе Кахрая скользнули бархатные нотки, которые настолько не вязались с огромным этим человеком, что Шарлотта вздрогнула.
А перед ней появилось блюдо с лазурными устрицами.
Вот так взяло и появилось.
И главное, правильное, вытянутое, посыпанное розовым льдом, в котором виднелись листья настоящей мяты. Лед медленно таял, а панцири темнели. Еще немного, и появится весьма характерный пурпурный оттенок, показывающий, что мясо охладилось в достаточной степени, чтобы быть пригодным к еде.
– Потому что фармацевтика – это не столько технологии, сколько специалисты. Какой толк в секвенаторах, если нет никого, кто умеет ими пользоваться? А изыскания – это даже не использование, это научный поиск, и он требует не только высочайшей квалификации, но и особого стиля мышления. Сейчас почти все более-менее серьезные исследователи
