тигров и тем выдают иногда их присутствие. Спустившись к ручью у места водопоя, тигрица остановилась в ожидании, притаившись за выступом гранитного утеса. Звуки шагов слышались все яснее и, по мере приближение зверя, все мускулы тела ее напряглись, играя под гладким бархатистым мехом. Как только фигура зверя показалась на фоне зарослей, тигрица ринулась к нему с угрожающим ревом и, замахиваясь грозными лапами, наседала на него настойчиво и упорно, не давая опомниться.
Это был огромный старый тигр, забредший в эти места случайно, в поисках добычи и новых охотничьих угодий. По величине он превосходил тигрицу раза в полтора и мог бы легко дать ей отпор, но, тем не менее, могучий зверь не выказал ни малейшей злобы и без сопротивления попятился назад, поспешив поскорее удалиться, уступая слабейшему.
Тигр-самец понял причину, вынудившую тигрицу броситься на него. Великий закон природы руководил обоими: в ней говорило материнство, в нем инстинкт самца-продолжателя рода.
Когда удаляющиеся шаги тигра замерли в чаще, тигрица подошла к ручью и с жадностью начала лакать холодную, как лед, воду.
Сороки и сойки, эти лесные сплетницы, по-прежнему не унимались, крича на весь лес, суетясь и летая над тигрицей, что ей очевидно не понравилось, так как она быстро юркнула в кусты и меняя направление, под защитой густых зарослей, вышла с противоположной стороны логова.
Назойливые птицы бросились было за ней, но, потеряв ее из вида, постепенно отстали, рассаживаясь на ветвях старого дуба на ночлег.
Пернатые пользуются остатками пищи после трапезы зверя; опыт показал им, что настойчивость их в преследовании почти всегда венчается успехом.
Возвратившись в пещеру, тигрица нашла своих детенышей безмятежно спящими.
Обнюхав их и решив, что они сыты и проснутся еще не скоро, тигрица осторожно, не производя ни малейшего шума, вышла из логова и на некоторое время замерла, как изваяние, прислушиваясь к звукам леса, улавливая все подозрительные шумы и шорохи. Убедившись, что тигрятам ничто не угрожает и в окрестностях спокойно, она отправилась, наконец, за добычей, чувствуя приступы нестерпимого голода.
Выйдя на ближайший узкий гребень горного отрога, она двинулась по нему, зорко всматриваясь в чащу редкого дубняка, где жируют обыкновенно кабаны.
Заметив группу толстокожих, состоящих из нескольких взрослых свиней и молодых поросят, тигрица моментально прильнула к земле и начала их скрадывать. Солнце уже закатилось, но на небе горела еще вечерняя заря.
С наступлением темноты свиньи располагались на ночлег. Мамаши со своими поросятами улеглись под стволами старых деревьев, взрослая молодежь все еще не могла угомониться и веселилась, пользуясь отсутствием надзора старших.
Тигрица наметила себе группу расшалившихся легкомысленных юнцов и, прикрываясь мелкими дубовыми кустами, быстро приближалась к ним. Не прошло
