не поднимусь.
Никита торопливо протянул ей руку, затем, спохватившись, отдернул, стащил с кисти перчатку и только тогда вновь протянул девушке ладонь.
Он бился с девчонкой! Никита был готов сквозь землю провалиться от стыда. Вот только хорошо бы сначала закопать туда хитрого старикашку, который ни словом не намекнул, с кем предстоит сражаться.
Девушка мягко взяла его за запястье, улыбнулась очаровательной улыбкой, а затем вдруг резко дернула, одновременно перекатившись через себя. Никита, не ожидавший подвоха, не удержался на ногах и бухнулся рядом с ней, как мешок с картошкой.
Девушка звонко рассмеялась.
– О, вот это уже настоящая подлость, – усмехнулся Никита. Все его смущение разом улетучилось.
Она легко вскочила на ноги. Никита сел и обхватил руками колени.
– Может, скажешь хоть, как тебя зовут? – улыбаясь, спросил он. – Я хожу сюда уже несколько лет, но никогда не видел тебя здесь раньше.
Девушка посмотрела на него с загадочной улыбкой.
– Меня зовут Сейлин, – сказала она. – Запомнишь с первого раза?
– Конечно, запомню. Не такой уж я тугодум.
– Просто не все люди сразу запоминают. Имя необычное… Меня назвали в честь бабушки, а она всю свою жизнь прожила на Востоке.
– У меня есть много знакомых с еще более необычными именами, – с улыбкой сообщил Никита.
– Девушек? – поинтересовалась она.
– И девушек тоже.
Сейлин вновь улыбнулась:
– Ну, я вижу, ты понимаешь, о чем я. Что ж, приятно было познакомиться, Никита.
Она подобрала с пола свой шлем и боккен и вышла из зала. А Легостаев остался сидеть на полу, подперев подбородок руками.
– Сейлин, – мечтательно повторил он.
В этот момент до него донесся первый раскат грома. Грохот был такой, что, казалось, весь клуб содрогнулся.
– Что случилось дальше, я не помню, – задумчиво проговорил Никита. – Я вышел из «Додзе»… Сел в машину… А потом все как в тумане… Странно даже.
– Не напрягайся, – посоветовала ему Татьяна. – Придет время, и ты все вспомнишь. Самое главное, что ты жив и здоров. Отдыхай. Я сообщу всем, что ты пришел в себя.
Никита прокашлялся, а затем вдруг издал гулкий утробный звук, нечто среднее между ворчанием и звериным ревом. Звук, который обычное человеческое горло просто не способно воспроизвести. Татьяна невольно поежилась, протянула ему пластиковую бутылку с водой, вышла из палаты и прикрыла за собой дверь.
Той ночью на мосту она пережила настоящее потрясение, когда решила, что он погиб. Но сейчас Никита сидел перед ней целый, хоть и не совсем невредимый, и она была этому очень рада. Он доверял ей во всем, считал своим лучшим другом. Татьяна уже несколько лет знала его секрет, а он знал о ее тайных талантах. Когда-то они едва не начали встречаться, но
