купили чая и пару сдобных булочек. Мне совсем не хотелось есть, и Лео едва не силком заставила меня проглотить хоть несколько кусочков.
– Что мы будем делать теперь? – я посмотрела на тетю, и та приосанилась, расправила плечи, стараясь показаться мне более бодрой, чем была на самом деле. – Нам негде даже переночевать.
– Пройдем по ближайшим тавернам и гостиницам, – сказала она. – Быть может, кто-то даст мне работу. Я могу работать на кухне или даже на конюшне. Я буду работать не за деньги, а за еду и крышу для нас над головой.
Я охнула, и она поспешила меня успокоить:
– Ну, что ты, девочка, это же ненадолго. Нам просто нужно время, чтобы всё успокоилось. А там уж мы как-нибудь сумеем связаться с твоим отцом. Он пришлет нам деньги, и мы славно устроимся в каком-нибудь маленьком городке, где я снова займусь целительством, а ты станешь воспитывать нашего малыша.
Это должно было прозвучать обнадеживающе, но я видела – она сама не верила в то, что говорила.
И всё-таки мы стали действовать по этому плану и зашли в две таверны и три гостиницы в квартале, достаточно удаленном от заведения месье Касселя. Но в наших услугах нигде не нуждались. Хотя в одной из таверн мне предложили место подавальщицы, намекнув, что если я соглашусь оказывать дополнительные услуги, то жалованье будет удвоено. В ответ на это Лео так зыркнула на хозяина, что тот закашлялся.
К вечеру пошел дождь да такой сильный, что одежда насквозь промокла за несколько секунд. Прохожие бросились врассыпную, торопясь к теплым очагам и бодрящим напиткам. И только нам с Лео некуда было бежать.
Мы собирались переждать ливень под крышей магазинчика сладостей, рядом с которым как раз оказались, но хозяйка попросила нас удалиться, едва услышала, что мы ничего не собираемся покупать. Мы укрылись от ливня под навесом уже закрытой на ночь лавки зеленщика, но этот навес не мог защитить нас ни от холода, ни от ветра.
Под ним же вместе с нами пережидали дождь две лохматые собаки – такие же бесприютные, как и мы сами. Но даже они побежали по своим делам, когда небо прояснилось. Теперь я уже с чувством сожаления вспоминала ту утреннюю булочку, что так и не смогла доесть. Сейчас я не отказалась бы даже от краюхи черствого хлеба.
Лео отдала мне свой шарф, но мне не стало теплее. Я села прямо на булыжную мостовую, по которой бежали ручейки, и никакие слова тети не могли заставить меня подняться.
– Девочка моя, да у тебя жар! – я никогда не видела Лео такой испуганной.
Мы услышали цоканье копыт, и скоро из-за поворота вывернул экипаж. Тетушка оставила меня под навесом, а сама бросилась на дорогу, крича и маша руками. Не знаю, что она сказала вознице или пассажирам, но через несколько секунд экипаж оказался подле меня, и дверца его распахнулась.
На мостовую спрыгнул мужчина средних лет, одетый хорошо, но без лишних изысков.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте
