не было.
– Так именно потому я и предпринял эту акцию. Наши средства обнаружения показали, что противник снял свою защитную сеть, и я решил, что при быстром маневре мы сможем справиться с ними даже самым малым огнем и быстро и окончательно подавить весь этот мятеж.
– А он и без того был уже почти подавлен, – сухо заметил Бикер. – Именно поэтому и была снята защитная сеть.
– Но я не знал этого! Я только видел, что защита снята и…
– И приказали пилоту, находившемуся на боевом дежурстве, начать обстрел. Во все времена это приводило к разжалованию капитана корабля.
– Но это же самый заурядный случай нарушения системы связи, – едва не закричал лейтенант, избегая взгляда своего собеседника. – Интересно, до какой степени безумия они могут дойти? Ведь мы намеренно избегали целиться в людей, так что никто при этом не пострадал.
Бикер с невинным видом уставился в потолок.
– Я слышал, что материальный ущерб превысил десять миллионов…
– Ха. Я же сказал им, что я…
– …и что вы разнесли в клочья их флаг, причем в тот самый момент, когда он поднимался перед началом церемонии…
– Ну, это было…
– …а также огнем был уничтожен личный космический корабль посла, что и было самым неразумным поступком, ведь именно наш посол…
– Но они не зажгли опознавательные бортовые огни!
– Возможно, потому что боевые действия были прекращены.
– Да, но я… Ох, будь все это проклято!
Лейтенант неожиданно прекратил возмущаться и перестал ходить по комнате. Он медленно опустился на диван напротив Бикера.
– Как, ты думаешь, Бик, они поступят со мной?
– Дабы не рисковать прослыть нелояльным, сэр, – заметил дворецкий, вновь принимаясь за свой компьютер, – я бы предпочел воздержаться от предположений на этот счет.
Военный трибунал по делу младших офицеров предполагал в своем составе только трех человек. Атмосфера напряженности, к сожалению, нависшая над заседавшими, определялась главным образом присутствием старшего офицера.
Следует заметить, что у каждого человека, служащего в Легионе, было три имени: его прежнее имя, полученное при рождении, имя, выбранное при поступлении на службу в Легион, и прозвище, которое давали ему сослуживцы. Во всех записях канцелярии фигурировало второе имя, но звали людей обычно по третьему – прозвищу, полученному за особые качества и поступки, хотя очень немногие офицеры официально признавали клички, которыми их наградили нижние чины.
Полковник Секира представляла один из редких случаев, когда имя, выбранное ею самой, и полученное прозвище соответствовали одно другому. Это была скучного вида женщина с лошадиным лицом и пронзительным взглядом постоянно настороженных глаз, в которых не было даже намека на страх. Чопорный покрой ее мундира усиливал и без того в значительной степени неблагожелательное отношение
