style="font-size:15px;"> Командир мысленно колебался некоторое время, пока лейтенанты молча наблюдали за ним. Наконец он покачал головой и вздохнул.
– Очень заманчиво поддерживать непринужденную беседу, – сказал он, – и поэтому я действительно хочу, чтобы вы двое чувствовали себя как можно удобней и разговаривали свободно. Но вы затронули больное место, Рембрандт, и я не могу просто так это оставить. Я не хочу, чтобы кто-то из командного состава, то есть из офицеров или сержантов, имел привычку в разговорах о роте или о какой-то ее части использовать унизительную терминологию. Слова влияют на наши собственные взгляды и отношения, и даже если мы будем подавлять это внутри себя, эти слова, произнесенные вслух, могут быть услышаны кем-то, кто после этого будет иметь вполне оправданное убеждение, что мы относимся к легионерам с презрением. Я хочу, чтобы вы оба самым активным образом сопротивлялись формированию такого мнения у других и работали над искоренением подобных привычек в себе. В нашей роте всякий заслуживает нашего уважения, и если нам сейчас затруднительно проявлять его, то это только потому, что мы недостаточно хорошо изучили тех, с кем имеем дело, а не потому, что с ними не все в порядке. Согласны?
Оба лейтенанта медленно кивнули.
– Хорошо. И еще, лейтенант Рембрандт, я хочу, чтобы вы поговорили по этому поводу с Бренди. Я имею в виду ее речевые обороты. Возможно, она самый отъявленный нарушитель из всех нас.
– Так это следует сделать мне, сэр? – Рембрандт побледнела. Было ясно, что она не испытывала восторга от предложения вступить в конфронтацию с ужасным старшим сержантом.
– Я могу позаботиться об этом, Рембрандт, – проявил инициативу Армстронг, наскоро записав что-то в своем блокноте.
– Спасибо, лейтенант Армстронг, – спокойным тоном сказал Шутт, – но я бы предпочел, чтобы лейтенант Рембрандт уладила это самостоятельно.
– Да, сэр, я понял.
Шутт некоторое время изучал напряженную позу лейтенанта, затем покачал головой.
– Нет, лейтенант, боюсь, вы меня не совсем поняли. Я сказал вам спасибо, и подразумевал именно это. Я действительно оценил ваше предложение. Оно показывает, что вы начали помогать друг другу, и при других обстоятельствах я бы это только поддержал.
Он слегка подался вперед.
– Я сказал это не потому, что полагаю, будто вы не сможете нормально поговорить с Бренди, а потому, что уверен, именно Рембрандт должна сделать это – по двум причинам. Во-первых, потому, что это она сообщила о выражениях, которые употребляет Бренди, и если вы или я, не важно кто, обратимся к Бренди по поводу того, о чем она говорила с Рембрандт, то создастся впечатление, будто она наушничает нам, что в свою очередь отразится на ее авторитете как командира. У меня здесь есть два младших офицера, а не один офицер и один доносчик. Во-вторых, Рембрандт, это очень важно и для вас, чтобы вы разобрались с этими проблемами сами. Знаю, Бренди можно испугаться, и не думаю, что кто-нибудь в этой комнате горит желанием пободаться с ней, но если я позволю вам
