готовы отстегнуть необходимую сумму. Договор дороже денег. Железно, отказаться от дачи показаний…
– У нас двоих взяли, – простовато заметил «бачок».
– Ну вот… – равнодушно добавил Мазоня. – Пахнет жареным…
Бачок начал распространяться насчет каких-то сложностей…
Мазоня покраснел, и глаза его налились злостью.
– Вот что, ты брось нам арапа заправлять! Согласны? По рукам…
Парень неожиданно заискивающе сдался.
– Насчет показаний железно!
Бачка провожали по-свойски, и в кабину с бордовыми бархатными занавесками натолкались приближенные. На этот раз Федор Скирда снова поднял вопрос о Людоеде: мешает, подлец, ни себе, ни другим, а что делать? Двадцать пять процентов отступных давали, а он ни в какую – зачем, мол, они мне, не нищий, тем более когда могу все сто?
Пока перекидывались, ища выхода, Мазоня насмешливо молчал и только кушал. Его большие, как у овчарки, уши, словно радары, вслушивались в разговор. Наконец он вытер губы салфеткой и разразился мелким смехом.
– Да, положение хуже губернаторского.
Все сразу замолчали, поняв реплику как сигнал.
– Вот что, – досадливо сказал Мазоня. – Надо натравить Митрофанова. Пусть менты Людоеда немного потрясут. А когда придет в себя, скажите ему дружески, что только в память о Хозяине, которому он нравился, мы ведем себя с ним так мило. Уверен, он будет сговорчивее. Но без всяких двадцати пяти процентов…
Все молча и утвердительно приняли приказ Мазони, который в это время встал из-за стола и громко сказал:
– А бачки пусть нам голову не морочат. Где Хорек?
– В направлении… Кавказа.
– Так вот и пусть сидит там тише травы, головы не показывает.
Мазоня и Мишка Кошель уезжали. За него оставался Федор, который должен был заняться оперативными делами.
Из ресторана они вышли задним, служебным ходом через кухню, так чтобы на площади их никто не видел. Прошли дворами, где их ждала автомашина.
9
Теплоход «Леонид Соболев» выходил из Одессы. Круиз благотворительного коммерческого центра. Поезд, который торопился к отходу теплохода, опаздывал – обычное дело в последнее время. Но пассажиров охватила паника. Напрасно успокаивал проводник, еще не зная толком как называть своих пассажиров.
– Товарищи…
Кто-то бросил не то в шутку, не то всерьез:
– Тут нет товарищей, тут – господа.
«Господа» сидели в купе с матовым стеклом, точно таким же, как в грязном сортире. Было промозгло, так как отопительный сезон в МПС не наступил… В ресторане кончилось «подогревающее», и потому хмурость ползла по лицам.
Проводник, оценивая пассажиров по своим меркам, предостерегал:
– Господа, таможня трясет безбожно.
– Это точно, на них Бога нет. А мы ничего предосудительного
