align="center">16
Сомов любил баню.
– Паришься – не старишься, – говорил он лукаво и поднимал кверху большой палец – мол, баня – всем делам отставка!
Может быть, в силу своего возраста или положения Валерий Петрович уже давно забыл, когда бывал в ресторане… Баня для него стала не только душевным исцелением, но и рестораном, где собирались его близкие приятели и нужные люди; здесь, приняв щедрого жара, он, расслабляясь и потея за самоваром и коньячком, собственно, и решал все деловые вопросы. Видимо, баня располагала к откровению. Вот так, в чем мать родила, прикрывшись простыней, за чаепитием было куда приятнее рассуждать о жизни, о политике, и нужные разговоры возникали как-то сами собой, без натуги и искусственности.
Конечно, сомовская баня – это тебе не городская общага для всех. Особая, элитная, на закрытой правительственной даче или в пансионате для высокопоставленных чиновников. Там и пар, сдобренный пахучими травами, иной; там и коньяк марочный… Валерий Петрович всегда сам следил за температурой и влажностью. И хотя финские суховоздушные бани были модными, Сомов предпочитал русскую парную с веничком – хороший дубовый веничек, специально вымоченный в отваре, прекрасно нежил распаренное тело, давая неповторимый кайф.
Его давним приятелем по бане был генерал Винокуров, о котором Сомов отзывался коротко: генерал, который пьет вино и курит, имея в виду его фамилию, хотя генерал как раз-то и не курил.
Винокуров, с резким продолговатым лицом, в противоположность Сомову, был сухощавый и длинный, с клочковатыми волосами на тощей груди, с поджарым, как у собаки, животом и сильно развитыми ногами бегуна – своим спартанским видом он чем-то был похож на немецкого генерала Манштейна времен Отечественной войны. А по характеру генерал был страшный педант.
Генерал не меньше Сомова любил баню. Обычно и Сомов, и Винокуров специально к ней не готовились. Появлялась потребность встретиться без посторонних глаз, тотчас звонили друг другу, садились в машины – и ехали в баню. Там, как всегда, все было готово – чисто, уютно, обалденно!
Напарившись, с раскрасневшимся телом, обернутые прилипшей простыней, они садились в предбаннике, где их уже ждал накрытый стол. Здесь была закуска простая: копченая рыбка (ее страстно любил Сомов), вилочная капустка, грибочки прямо из банок и, конечно, икорка…
Выпив по рюмочке, добрели.
Узкие, цепкие глаза Сомова становились мягкими и менее назойливыми. Генерал же, откинувшись в кресле, вытягивал свои длинные ноги и, покусывая жесткие губы, молча ждал начала разговора.
На этот раз Сомов был шутлив и доверчив. Он в веселом тоне рассказал генералу о встрече Столыпина с доном Робертом…
– И цену себе набивает, и страхуется, подлец, – заключил он свое повествование. – Но такие акулы, как Роберт Архипович, добычу чувствуют за милю…
Генерал, не мигая глазами,
