город. Впрочем, у царицы была своя правда. Понимая, что в случае поражения жалости к побежденным не будет, она решила спасти хотя бы часть женщин и детей, спрятав их в неприступном Арагвском ущелье. Однако стремительный отъезд царицы, пусть даже с женщинами и детьми, вызвал в Тифлисе панику. Узнав, что царица их бросила, вначале горожане, а затем и часть воинов также начали покидать город, разбегаясь куда глаза глядят… В результате у Ираклия осталось под рукой не более тысячи князей и воинов-тавадов. И все же он решил не прятаться в Тифлисе, а принять бой перед его стенами.
Приближенные советовали семидесятипятилетнему царю хотя бы самому остаться в Тифлисе, а команду войском поручить одному из царевичей. Но Ираклий был непреклонен:
– Какой же я царь, если брошу в решающем бою своих воинов! Нет, я буду с ними до конца!
Чтобы затруднить противнику подход к городу, Ираклий приказал вырыть перед ним три ряда оборонительных траншей.
– Здесь мы и примем бой! – объявил он всем. – Здесь мы победим или умрем!
Решимость Ираклия сделала свое дело, и большая часть бежавших из города воинов все же вернулась в Тифлис…
Между тем, запасшись провиантом в Гяндже, Ага Мохаммед расположился в ближайшем к Тифлису селении Соганлуги. Там ему пали в ноги перебежавшие на сторону персов ханы Гянджинский, Шекинский и Эриванский, а также некоторые карабахские мелики, приведшие в знак верности даже свои отряды. Больше всех пресмыкался перед Ага Мохаммедом карабахский мелик армянин Меджлум, еще недавно столь же яростно клявшийся в верности грузинскому царю.
– О, великий потрясатель вселенной! – вопил Меджлум, ползая у ног Ага Мохаммеда. – Позволь мне заслужить твою улыбку и первым ворваться в Тифлис, в котором мне знакомы все улицы. Я устелю тифлисские мостовые головами твоих врагов, по которым будут ступать копыта твоего коня!
– Что ж, – презрительно усмехнулся хан, всегда презиравший изменников. – Твои воины будут наступать первыми! Если ворвешься в Тифлис первым, станешь его хозяином!
Первое столкновение состоялось 10 сентября на Крцанисской равнине. Авангард Меджлума сошелся во встречном бою с грузинским отрядом внука Ираклия Давида. Царевич показал себя хорошим военачальником и пушками буквально разметал вражескую конницу. Самому Меджлуму ядром оторвало голову.
Узнав о смерти карабахского мелика, Ага Мохаммед лишь усмехнулся:
– Собаке собачья и смерть!
Настроение у Ага Мохаммеда было отвратительное. Помня о былых победах царя Ираклия, известие о поражении Меджлума поколебало уверенность хана в легкой победе. Но в первую же ночь кто-то из грузинских князей предал своего царя и сообщил Ага Мохаммеду, что ряды защитников Тифлиса весьма немногочисленны. После этого хан снова приободрился.
На следующий день шел проливной дождь, и Кура вскипела пенными волнами. Ага Мухаммед хмуро обозревал
