готов шкуру содрать, если мы их будем выключать, а не выводить в спящий режим. Почему так? Я не знаю. Спросите, что полегче.
На самом деле, мне нравится этот центр: тут просторно, коллектив хороший, за исключением несколько личностей. И кормят тут сносно. Да и зарплата хорошая. Вот только иногда, а точнее, частенько, хочется посидеть в гордом одиночестве, чтобы хоть как-то собраться с мыслями, ведь, наблюдение – требует тишины. Но в большинстве случаев – тут шумно. Как и сейчас. Кто-то болтает по телефону, хотя это запрещено, кто-то бранится, потому что очередное исследование потерпело крах. А кто-то и вообще сопит или ест.
Беспредел? Однозначно.
Понимаю, что устала от того, что ничего не выходит. Все мое исследование – один огромный большой провал, который отнимает лишь больше времени и сил, чем приносит результатов.
– Вроде бы она должна мутироваться…
– Нет, не должна.
Я подпрыгиваю на месте. Позади Жени стоит сам Доктор Робер. Самовлюбленный индюк сложил руки на груди и буравит меня своими серо-голубыми глазами через темную оправу очков.
– Простите…
– Они и не должна мутироваться, – вновь повторяет Марк, еще сильней сощурив глаза.
– Почему это еще?
– Можно взглянуть? – перебивает тот меня.
Мы переглядываемся с Женей. Я одобрительно киваю головой и отъезжаю от микроскопа, а Женя, и вовсе возвращается на свое место.
Доктор Марк снимает очки и наклоняется к микроскопу. Буквально пару секунд и он отстраняется от него, однако, я успеваю разглядеть его длинные ресницы, едва заметную родинку около правого глаза в тон его лица, и свежую щетину. Доктор выпрямляется, разворачивается ко мне спиной и что-то печатает на клавиатуре, позади меня.
– Вы делаете нокдаун, но применяете совершенно неверные действия.
Хмурю брови, не особо понимаю, что он имеет ввиду. Но я не хочу показаться какой-то простофилей и глупой, поэтому, со всей твердостью в голосе говорю:
– Я сдала с отличием эту тему. И делаю все так, как надо.
– Тогда, почему результат у вас отрицательный?
Замираю в изумление. Вот те на… Доктор Робер и впрямь, жуткий зануда. Хотя с другой стороны, я не знаю, что сказать в свое оправдание. Доктор Робер прав: если я все делаю правильно, тогда почему мой результат отрицательный? Быть может, я сделала ошибку в своих расчетах?
Марк Борисович, не поворачиваясь ко мне, начинает рыться в схемах, которые отображаются на экране монитора. Открывает вначале одну, потом вторую, затем третью. Что-то меняет в них, а я с любопытством все это рассматриваю их-за его широкой спины. И тут я замечаю, там где находится мозжечок – то бишь, на шее, небольшую струящуюся татуировку. Она больше похожа на конец самого рисунка, который скрывается уже за халатом и его рубашкой. Кончик струящейся татуировки излучает шипы, будто бы лоза стремится добраться до затылочной доли и пронзить ее острой иголкой.
Почему-то меня разом окатывает холодный пот, будто бы, я увидела что-то
