что оно полностью совпало с моими желаниями. Уверена, что Джулиана обрадуется твоему выздоровлению.
Она подошла к мужчине, положила ему руки на плечи и поцеловала в обе щеки. Несмотря на большой вес в деловом мире и огромное богатство, дон Масси оставался для Перлиты не просто достойным уважения главой семьи, но и любимым младшим братом.
Глава 5 Франкфурт на Майне, Германия
Саша невыносимо страдал. В сегодняшнем моменте жизни для него соединились воедино и физическая, и душевная боль. Они переплелись настолько тесно, что ему сложно было отделить одну от другой.
«Как же так? – возвращался он к мыслям о ранении сотни, тысячи раз на дню. – Почему именно у меня? Чем я заслужил инвалидное кресло в неполных тридцать лет? Сделал ли я в жизни что-то неправильно? Почему и кто наказал меня? За что и почему?»
Ответов ни на один вопрос не находилось.
Непросто оказаться в чужой стране на больничной койке. Но еще сложнее решиться и скрыть пребывание там от родных. Пусть от приемной, но матери. Оказывается, она даже на расстоянии может чувствовать боль сына, которого воспитывала с восьми лет.
– Сынок, что-то ты совсем нас забыл. Не пишешь, не приезжаешь. Я не могла дозвониться до тебя две недели, в трубке отвечали что-то на иностранном языке… У тебя все в порядке?
– Мама, не волнуйся, у меня все хорошо…
– А голос? Почему у тебя такой странный голос, будто не хватает дыхания?
– Голос самый нормальный. Я тут хлебнул пива из холодильника, теперь подхрипываю.
– Саша, у тебя голос не простуженный, а печальный и какой-то больной, что ли… Ну, хорошо, не хочешь говорить, не надо. Когда ты прилетишь домой? Надеюсь, что новый год мы отметим вместе.
– Новый год? – Голос в трубке споткнулся и замолчал. – Обещать не могу, но постараюсь.
– Ты уж очень постарайся, сынок, – голос женщины стал печальным. – Я часто болею в последнее время, все неможется. Мы видимся очень редко, хотелось бы почаще. Прилетай, мне так хочется тебя увидеть.
Так хочется, чтобы ты был рядом.
Женщина не могла видеть, как после этих слов по щекам ее сына потекли слезы. Ему стало жаль мать.
Не хотелось лгать.
Но больше всего он сокрушался о своей несчастной судьбе и приговоре врачей. То, что он обезножел, не хотелось говорить никому. Сглотнув подступивший к горлу ком, Глебов-младший промокнул краем пододеяльника слезы и нарочито громко прокашлялся. Ему казалось, что кашлем он сможет заглушить и остановить рвущуюся наружу влагу.
– Мам, мне тут в дверь звонят, ну все, пока, не болей. Я теперь буду звонить чаще. Передавай всем привет.
Глебов отключил телефон, откинулся на подушки и закрыл глаза. В голове вспыхнули яркими красками события последних лет.
Почему именно они
