работа советским гражданам в этой стране. В Улан-Баторе, столице Монголии, работали элитные, недоступные местным жителям магазины, между прочим, с правом экстерриториальности, то бишь выведенные из-под монгольского законодательства и считающиеся юридически и практически территорией СССР.
И в этих дивных, чудных магазинах (например, в известном «номер двадцать» и «Военторге», по большей части сгруппированных в пятнадцатом микрорайоне, относящемся к «Русскому кварталу», продавались сделанные по высшему разряду и категории промышленные товары, предназначенные на экспорт, и различные деликатесы, которые невозможно было купить на родине, да и достать из-под полы нереально: осетрина, икра, разнообразные великолепные колбасы и сыры, вино, фрукты-овощи и прочая, прочая…
Попасть в этот торговый рай могли только советские граждане и руководители Монголии. В какой-то момент на входе в эти магазины даже поставили советских солдат, дабы оградить от попыток местных товарищей проникнуть туда. Вообще, сегрегация местных жителей и разница в социальном статусе совспецов и монголов была совершенно очевидной. И это неравенство, кстати, в семидесятые-восьмидесятые годы вызвало серьезные антисоветские настроения, кое-где и националистические выступления и даже нападения.
Конечно, влияние Советского Союза в Монголии было огромным. Например, в Улан-Баторе был выстроен уже упомянутый «Русский квартал», где жили только советские граждане, работавшие в Монголии, – «Проспект Мира» назывался. Да и в самом городе было немало зданий и сооружений, выведенных из-под юрисдикции страны и принадлежащих Советскому Союзу. По некоторым данным, в лучшие времена, в том числе в семидесятые-восьмидесятые годы, в Монголии работали до ста тысяч советских специалистов. А наши войска прочно стояли в стране, отстроив полноценные военные объекты, имея артиллерию, самолеты-вертолеты и насчитывая около пятидесяти тысяч военнослужащих.
И все это добро в девяностые годы… Войска вывели полностью, а всю матчасть, с домами и сооружениями безвозмездно, то есть даром, как говорилось в известном мультике, передали Монголии.
Такая вот фигня.
Но это в девяностые, а в семидесятых-восьмидесятых годах советские специалисты мечтали попасть на работу в Монголию, хотя бы на год-два, чтобы заработать весьма приличные деньги, качественно прибарахлиться да круто приподняться в социальном статусе. Такие «везунчики» в обществе считались элитой, кем-то исключительным, кому необычайно, ну просто необычайно подфартило.
Андрей Васильевич Ладожский владел не просто редкой, востребованной профессией горного инженера, но и накопил уникальный опыт, до назначения в Монголию успев поработать в нескольких странах социалистического лагеря и в некоторых капиталистических, из разряда так называемых «сочувствующих» советскому строю.
– Место, где мы жили, называлось Дорнод, как и весь аймак, реже его называли монгольским названием Эрдес, – помолчав пару мгновений,
