style="font-size:15px;"> – Хотела бродни с него снять – лягается.
Коля пошел домой. Вечером примчался пьяный и бородатый Пашка на «буране». Борода ему шла.
– Ты че седеть-то вздумал? – тыкнул Коля на седой клок.
– Серебро бобра не портит! – отрезал Пашка. – Ну, поехали!
Раи дома не было. Не успели сесть, как пришла: ледяное лицо, металл в голосе, но все-таки гость – и она собрала на стол, вернулись знакомые закуски. Пашка достал бутылку, какую-то свою любимую, пластмассовую, от редкой водки, достал втихоря, хотя ясно, что предосторожность лишняя. Рая ушла в другую комнату. Пашка было повеселел, но она вскоре вернулась, наряженная и накрашенная, и твердо села за стол. На лице улыбка и выражение решимости. Черная кофта с низким воротом. Подведенные глаза, ярко-малиновые губы, запах духов. Пашка поставил две стопки.
– А мне? – громко спросила Рая, подняв брови и напряженно улыбаясь. Пашка удивился, обрадовался. У Коли отлегло. Рая подняла стопку, встряхнув головой, откинула крашеные каштановые волосы – расчесанные на прямой пробор, они засыпали скулы. Когда улыбалась, крепко округлялись щеки и белел ровный ряд верхних зубов. Пашка закричал:
– Колек! Давай! Я тебе выдерьгу не показывал?
– Че попало, – мотнула головой Рая, закусывая красной капусткой.
– Че за выдерьга?
– Да выдра, «бураном» задавил, – раздраженно объяснила Рая.
Коле хотелось поговорить про охоту, но разговора не получалось, Паша был пьяноват, про выдру забыл и орал одну и ту же частушку:
На горе стоит избушка,
Красной глиной мазана!
Там сидит моя подружка —
За ногу привязана!
Пашка еще по осени придумал себе новое выражение – когда у него собирались, он заставлял кого-нибудь из гостей наливать, говоря:
– Ну угощай, Коля!
Получалась игра, новый оттенок гостеприимства: вроде водка Пашина, а он так уважает гостя, что уступает ему хозяйское право. Вдобавок и перед Раей выходило, что он выпивает теперь, чтоб не обидеть разливающего. Выражение моментально, распространилось по деревне.
Рая улыбалась, вываливая грибы, Пашка кричал:
– Ну, угощай, Коля!
Коля зачем-то встал, Рая включила магнитофон и, проходя к холодильнику, взяла его за локти и, описав круг по кухне, выкрикнула, косясь на Пашу:
– Сейчас пойду вот и Толмачеву отдамся! – Пашка только зло хмыкнул, поднял брови и пожал плечами. «Ну, попал», – подумал Коля.
У Паши шла сейчас полоса куража, и главное было продержаться в ней подольше, не перебрать, иначе грозит упадок – будет сидеть свесив голову, клевать носом, но на вопрос «Спать, может, лягишь?» бодро вскинется: «Нет!» Пошумит, поспорит и снова книзу носом. Тут, главное, его увалить решительной серией рюмок, иначе так и будет колобродить – ни два, ни полтора. Если удастся – уснет мертвым сном до
