сказка со счастливым концом. Но возможность при любых обстоятельствах дарить читателю положительные эмоции – это единственная привилегия автора, которую никто не может отнять. Литература живёт своей таинственной жизнью, которая часто идёт вразрез с ужасами революций.
Посыл автора повестей и рассказов Людмилы Лазебной – твёрдая вера в семейную порядочность и благородство. Спрос на эти редкие артефакты всегда громаден. И то и другое всегда дефицит и редкость.
Прошлое, каким бы оно ни было, рано или поздно становится притчей. Никто не знает, почему в литературе временами преобладает подавленность и отчаяние, а потом вдруг появляется жажда красоты и гармонии. Мне кажется, что на развалинах постмодернизма рано или поздно должна возникнуть другая литература. Этот архетип победы семейного и человеческого над хаосом бытия есть и в «Хождении по мукам» Толстого, и в «Докторе Живаго» Пастернака. Дореволюционные ценности всегда ценнее всех революций.
’
Исторические повести
Шифр фрейлины императрицы
А честный и мыслит о честном, и твёрдо стоит во всём, что честно.
К дому номер пять на «бархатной» стороне Николаевского проспекта города-цитадели Кронштадта, где почти два десятка лет проживала семья известного в городе дантиста Шимона Моисеевича Гринберга, подкатила рессорная бричка. Расплатившись с кучером, на мостовую легко сошёл мужчина лет пятидесяти в чёрном плаще. Остановившись на мгновение, он раскрыл зонт и поспешил к парадной.
– Девочки, я вернулся! Кто ждал своего дорогого отца, тот и получит от него небольшой презент! – громко и весело позвал мужчина. Сняв галоши и повесив плащ, он бодрым шагом направился в гостиную первого этажа. – Что такое?! – удивлённо произнёс мужчина, обнаружив повреждённую ручку межкомнатной двери. – Ай-яй-яй, непорядок! Кто-то тут нашалил! Нужно опять вызывать слесаря, – расстроенно сказал он, осознавая, что без помощи мастера тут не обойтись.
Сложно было привыкнуть к тому, что в доме не осталось ни прислуги, ни вольнонаёмного работника. Теперь, с приходом большевистской власти, приходилось приноравливаться к новому образу жизни. А это было непросто!
Доктор Гринберг – еврей-ашкеназ, уважаемый в городе дантист – имел успешную частную практику и мог позволить себе этот весьма примечательный двухэтажный особняк с мезонином в самом центре Кронштадта. Каждому горожанину, проходившему мимо частной стоматологической клиники доктора Гринберга, было понятно, что у этого жида – солидное и успешное дело.
Неожиданно овдовев пару лет назад, доктор Гринберг был вынужден отказаться от ранее запланированного им переезда в Санкт-Петербург, поскольку дочери его, Анна и Милка, просили не покидать Кронштадт, с которым было связано их счастливое детство и где упокоилась их маменька. Город Кронштадт, конечно, не шёл в сравнение
