свои шесть тысяч выстрелов. Ему до ее внутреннего света, как до луны в ластах ползком. Даже когда Андрей был просто Андреем – когда не было разрушающе-приятного «мы» внутри черепной коробки.
Они много говорят о кино, Лиле нравится необычный взгляд Андрея на искусство – он почему-то видит много темноты, мрачности, раскрывает ей истинные мотивы создателей, вроде рекламной маржи и пропаганды алкоголя в подростковых фильмах. Для нее необычно видеть темную сторону, которая есть, оказывается, у всего. Андрей говорит, что даже белая роза отбрасывает черную тень: это завораживает и Лилия хочет узнать, есть ли тьма в ней самой. Она привыкла видеть свет. Лилия не знала, на сколькое закрывает глаза: не видит лжи, лицемерия, подлости и воровства. Но вопреки всем ожиданиям, интерес к жизни только возрос. Это интересно – проверять свои границы и знать, где можешь перейти черту.
Она, оказывается, не могла. Даже ругалась фразочками вроде «какой наглец!» или «Карлин бы в гробу перевернулся, услышав ваши шуточки, уважаемый».
Андрей даже заставил ее подойти к нахальной даме из газетного киоска, ответить на ее «краска все мозги выжгла, милочка? Если нет, то выбирай быстрее».
И Лиля, честно, пыталась. Набрала в грудь побольше воздуха, развернулась на сто восемьдесят и, укалывая каблучками асфальт, направилась обратно для отстаивания своей чести.
– Знаете, – грозно фыркнула девушка, – меня не будет учить жизни какая-то продавщица с наколками по всем рукам. А ваши татуировки, они… Они прекрасны! Какой интересный шрифт, дизайн сами разрабатывали? Андрюш, посмотри, я когда-нибудь сделаю себе такую!
Они разговорились и договорились встретиться на выходных на открытии инсталляции стиля гранж.
Некрасов только хмурился, затыкая голос в собственной голове, который только и делал, что облизывался и ухмылялся, подбивая хозяина обладать целиком и полностью этой наивной девчушкой. Понимал, что в глазах Лили он видит мира больше, чем за окном.
Торг
Она держит его под руку, прогуливаясь в парке Горького, по-ребячески пинает носком сапожек кучи с сухими листьями, заставляя те разлетаться в разные стороны. Они дышат мокрым октябрем, друг другом, и надеждой на будущее.
Андрей замечает, как она трепещет в его присутствии, будто чувствует, что они не одни, но списывает это на ее тонко чувствующую натуру, реагирующую на любой шорох. Она благосклонно не комментирует резкие смены его настроения – только гладит по щеке и шепчет милые глупости на ухо, заставляя их обоих превращаться в довольного кота, урчащего под мягкими руками хозяйки.
– Я тебя вижу, – шипит демон голосом Андрея, а она заливается румянцем, считая это романтичным. Да и кто может подумать, что во время свидания в парке тебе будут говорить, что хотят съесть в буквальном смысле?..
Некрасов понимает, что ему следовало бы иметь
