делать? Ведь наши клиенты и административные начальники – обычные русские парни. Это тебе не немцы, не англичане, не американцы. Русские – совсем другая материя. Если они потребовали водки и женщину, то лучше немедленно все это предоставить, а то один черт знает, что произойдет. И не когда-то в далеком будущем, а сейчас же, немедленно. Тут придется прощаться не только с бизнесом… Согласна? Поняла? Не сутенер я, лапочка! Пойми: водка, секс, лелеяние административного ресурса и для меня, и для других предпринимателей России – всего лишь прикладные инструменты бизнеса. Без них никак нельзя! Ты должна это осознать. Жаль, что в университетах этому не учат. Другое дело, усвоит ли твой ум эти профессиональные особенности отечественного формата. Я не настаиваю, не принуждаю, я ставлю условия, чтобы понять, допускать ли тебя к старту трудовой деятельности или искать другую подходящую кандидатуру. Так что, начнешь? Попробуешь? Я заинтересован лишь в полном пакете отдачи своих сотрудников. Это специфика нашего предпринимательства. Когда-нибудь – через тридцать, пятьдесят, сто лет, – может, что-то изменится. Но сейчас – увы… Что скажешь, Наталка? Выбор за тобой!»
С нарастающим возбуждением она слушала его разглагольствования. Ей совсем не хотелось вырываться и бежать. «Неужели я буду так часто востребована?» – радостно и смущенно думала она. Госпожа Мегалова опустила голову еще ниже, так что подбородок касался груди. В ее воспаленной голове замелькало множество эротических фантазий. Спина повлажнела, поднялась температура, раскаленный язычок касался нёба как глоток кипятка. Она хотела сказать: «Да!» – но незнакомое, неизвестно откуда взявшееся волнение мешало ей. Такое волнение бывает у замкнутых людей от избыточной радости. Во взбудораженное откровениями хозяина сознание стали беспардонно лезть сексуальные сюжеты. У женщины были на то свои физиологические обоснования.
Господин Бисваркин поглядел на нее, почесал затылок и бросил: «Если ты направишься в свой отдел – я пойму, что ты согласна с условиями работы. Если повернешь к выходу – то прощай, детка. Перспектива у тебя сомнительная. Сегодня на рынке труда таких девиц уйма…» Тут с его языка слетело бранное словцо, лицо приняло безразличное выражение. Потеряв всякий интерес к Мегаловой, работодатель с вальяжной ленцой стал шагать по кабинету.
Наталья Никитична вышла и еще долго оставалась одна в коридоре едва знакомого офиса. Нет, не сомнения вынуждали ее стоять, почти не двигаясь, нервно покусывая губы. Откровенно бестактное, но заманчивое предложение хозяина завораживало сознание Мегаловой. Робость, смятение, страх, что она не будет востребована как женщина, проходили, исчезали, не оставляя следа. Новые возможности окрыляли ее, будоражили воображение. Она поняла, что совершенно неожиданно получила в подарок то, о чем так долго мечтала.
Придя в себя, она еле слышно стала продвигаться дальше к своему отделу, словно опасаясь,
