бинтами с головы до ног, болело, а в голове одни крестьяне, помещики, да уездные города.
До появления главного врача Павел вслушивался в разговоры соседей по палате. Ему казалась странной манера обращения «товарищ», ни про каких «господ» и речи не было, за окном виднелся совсем незнакомый город и слышался шум, который Чичиков не мог объяснить.
Главврач разбудил успевшего задремать Павла.
– Роман Иванович, ну давайте обсудим, что тут у нас. Вот ведь удивительный вы человек, войну прошли – и ни единой царапинки, а тут в пожаре так пострадали…
Чичиков пытался вспомнить, какую именно войну и где он проходил, но в памяти были только пробелы.
– Да говорю же: я Павел Иванович Чичиков. Никакой не Роман Иванович Павлов. Послушайте меня!..
Мужчина обеспокоенно зацокал языком.
– Надо бы вас ещё на травмы головы проверить, товарищ Павлов. Вы что помните последнее?
– Ну, помещиков… – неуверенно проговорил Чичиков и услышал смех.
– Ну, помещиков и прочих буржуев мы все видим в гробу в белых тапочках и помним, что товарищ Маркс завещал нам. А до этого?
Чичиков насупился. Вести разговор было бесполезно, мужчина почему-то ему не верил. И вряд ли поверит в дальнейшем. Ещё, чего доброго, усомнится в психическом здоровье пациента, этого только не хватало… Так что Павел Иванович благоразумно сменил тему разговора.
– А, вот, уважаемый, мне же читать можно?
– Скоро можно будет, – благодушно кивнул доктор, видимо, обрадованный тем, что подопечный его перестал упорствовать в своём заблуждении и вещать про помещиков.
– А не сочтите за дерзость, могу ли я вас попросить принести мне Маркса перечитать. А то и впрямь не помню уже многого…
– Это можно. Даже нужно. Вам тут ещё недели две куковать, так что, вон, Маруську попрошу, она на смену пойдёт, занесёт.
– Маруську?
– Дочка моя. Медсестрой тут трудится, – улыбаясь, пояснил доктор.
*
Следующую неделю Павел Иванович провёл за чтением трудов Карла Маркса, которые ему любезно принесли. С Марусей тоже перебрасывался историями. Она в основном рассказывала фронтовые байки, из которых Чичиков узнал о страшной войне и о времени, в котором он почему-то очнулся. С тем, что его называют Романом, даже как-то смирился. Решил, что и впрямь, наверное, он головой стукнулся и рассудком оттого слегка повредился. Однако фамилию «Чичиков» записал. Вдруг удастся в какой-нибудь местной библиотеке на досуге вызнать, откуда она взялась у него в голове.
Когда время его пребывания в больнице закончилось, он уточнил адрес, по которому проживал, и отправился туда.
Сама квартира его теперь являла собой жалкое зрелище. Всё было покрыто толстым слоем копоти. Обгорелые обои свисали со стен. Пол представлял собой толстый слой угля, который когда-то был паркетом. В одной из комнат стоял обгоревший остов дивана. Чичиков прошёлся по комнате и плюхнулся на этот диван,
