Будет только вечером. Может, чем-то могу вам помочь?
– Вы живете с ним? – спросила женщина.
– Не совсем. Я снимаю у него комнату на время.
– А-а-а… Понятно… В таком случае зайду вечером.
– Погодите! Вы, наверное, хотели что-то передать ему? – предположила я.
– Да, хотела вот, – полезла в сумку незнакомка, достав оттуда белый конверт. – Письмо… Конечно, лучше бы сразу в руки адресату… Ну ладно, передайте вы тогда. Только не забудьте! И еще, скажите вот что: похороны будут завтра, в одиннадцать часов утра.
– Ой! А кого хоронить-то будут? – Я широко распахнула глаза. – Мне просто точно надо знать, чтобы передать все как надо.
– Да вам-то что за дело, голубушка… – вздохнула дама. – Вы только письмо передайте, а он прочтет и сам все поймет.
– Поверьте, вам лучше все мне рассказать как есть, – проговорила я вкрадчивым голосом. – А я в свою очередь подберу нужные слова, зная, что да как. Все-таки такое горе.
– Горе, деточка, горе… – проговорила женщина со слезами в голосе. – Отмучилась, бедняжка. Это ж Мариночка, мамка его, померла. Давно уж хворала. Все к тому и шло. Это он ее в могилу свел. Ох, нет такому прощения. До конца своей жизни расплачиваться будет и жалеть. Если у него еще хоть что-то в душе осталось. Хотя какая там душа… У него и души-то, считай, нет. Сплошная тьма…
Женщина промокнула глаза платком.
– Почему вы так его осуждаете? – спросила я.
– А вы проживите с этим человеком всю жизнь, вот тогда и поймете, о чем я говорю, – сказала она строгим голосом.
– Может, зайдете? Чаю попьем, – предложила я.
– Да нет, спасибо. Пойду я уже, дел много. Еще к завтрашнему дню готовиться надо.
Попрощавшись с женщиной, я, все еще пребывая в состоянии шока, медленно открыла дверь ключом. У него была мать, и теперь ее нет! И где же она жила все это время? И где ее муж, отец Романа? Не зная всей ситуации, я могла только гадать. И эта светловолосая девушка на фото, вероятно, его сестра… А может, и вовсе не сестра. И живет он один. Неужели из-за своего несносного характера он разогнал всех своих родственников? А характер у него и вправду оказался непростой, я бы даже сказала – тяжелый. И эта женщина, осуждающая его… «Это он ее свел в могилу!» – звучал голос в моих ушах.
Положив продукты в холодильник, я взяла в руки белый конверт. Да, чужие письма читать нехорошо. Ведь это означало одно – я влезаю в чужую жизнь, которая меня явно не касается. Но любопытство взяло верх: я пошла в комнату Романа, села за стол и, аккуратно вскрыв конверт невидимкой, принялась читать текст, написанный неровным почерком:
«Рома, сыночек мой любимый… Если ты читаешь это письмо, то меня уже нет на этом свете. Ты, наверное, первым делом выкинешь его. И правильно сделаешь! Ведь я тебя бросила, сбежала, когда тебе было плохо, когда ты нуждался в моей помощи. Я потом очень сильно об этом жалела. Бог меня за это покарал. Нет мне прощения! И ты, наверное, меня уже никогда не простишь.
В те последние дни, когда я к тебе заходила, я уже знала, что мне недолго
