длинных волосах и короткой бороде седина рисовала серебряный узор. И при всем при этом его лицо не было похоже на старца, оно сохраняло отпечаток бессмертия. Все ученики и приближенный Фосса получали помимо дара еще один дар, бессмертие. Точнее долгую, жизнь. Ведь старость и к ним придет и на их плечи смерть возложит руки и уведет за собой.
– Она полна решимости. – Спокойно ответил Элемента, спрятав руки за спину.
Вслед за ним в коридоре возник Потенс.
– О ее планах всем нам известно. Вот, только простодушные, коих там набралось полный зал, слушают и верят в ее благие намерения! Но мы то знаем, она хочет власти, не своими руками, так руками собственного мужа. – Потенс в компании Щинтоса и Элемента стали двигаться вдоль по коридору. Потенс шел чуть впереди, из-за его больших размеров он занимал все пространство коридора. Щинтас и Элемента за ним.
Они двигались не долго, пока не оказались у огромных двустворчатых дверей. Покои Фосса были заперты с тех пор, как Тенебрис покинул владения Альтиорема.
У покоев стояла женщина в скромном, можно сказать простом платье. Она была не молода, по человеческим меркам ей было довольно за сорок. Женщине ее возраста одевалась скромно, в темные цвета, и не украшала свои наряды изобилием драгоценностей. Эфтихиа и в юном возрасте не кичилась богатствами и роскошью в нарядах. Она всегда была скромна, ибо считала богатства уделом людей недалеких. Тем более если эти самые богатеи не тратили свои богатства на добрые дела. Женщина, была дочерью самого Фосса. Она не владела даром, и была смертной. Фосс много раз предлагал даровать хотя бы сотню лишних лет, но та отказывалась.
– Я приняла то, что мой отец сам владыка Альтиорема, но принять все привилегии его, я не намеренна. – Говорила она.
– Как он? – Потенс остановился рядом, взглянув на печальное лицо женщины. Эфтихиа была печальна с тех пор, как отец закрыл свои покои, перестав общаться со всеми. Он не отвечал на все ее мольбы, даже ей, той ради которой был готов свернуть горы, лишь бы она признала его отцом. А теперь она сама стояла у дверей его покоев и молила ответить ей на просьбы. Печаль Фосса ей была непонятна. Он скорбел по тому, что сын врага предал его? Или то, что его ученики отказывались его слушать? В чем была причина скорби?
Эфтихиа отрицательно закачала головой.
– Ни кому не открывает. Вот уже какие сутки не ест и не пьет. Я начинаю беспокоиться.
– А может взять штурмом эти треклятые стены? – Воинственно произнес Потенс.
– Не стоит, – спокойно ответил Щинтас. – Воля нашего повелителя такова, что он желает остаться один. Не будем нарушать его покой.
– И будем молчать? Мастихио там готовит едва ли не армию! Да она на пустом месте дует на огонь! – Возмущенно Элемента.
– Мастихио никто не послушает. Они верны Фоссу, а значит не пойдут на предательство. – Ответил Щинтас.
– Тогда, что же будем делать мы? Ждать? – Спросил Потенс.
– Наблюдать.
