с двумя огромными свечными люстрами, начищенными до блеска. Зажигать и гасить в них свечи можно только по одной – и для этого нужно двое слуг! А им надо платить, давать кров и одежду, следить за их опрятностью. А чтобы управляться со слугами, нужны еще другие люди в услужении! Так можно продолжать до бесконечности!
Как государь смог в одиночку скопить такое состояние, в то время как простые трудяги ничего не достигают?
Майер Амшель не в первый раз оказывается в монаршем замке. Он сопровождал визиты Оппенгеймера к соседскому ландграфу в Ганновере. Уже тогда восхищение смешивалось со справедливым желанием получить привилегии и все самое лучшее.
Сейчас же его покровитель помогает ему спуститься с небес на землю: он объясняет, что то, чего невозможно достичь упорным трудом за всю жизнь, для аристократов высокого происхождения лишь отправная точка. Деньги неизбежно приходят туда, где они уже есть, – туда же, где с самого начала нет средств, их никак не привлечь.
Все еще витая в облаках, Майер Амшель выходит из салона и идет по коридорам замка. За случайно приоткрытыми дверями он пытается разглядеть прочие диковинки. Какие пространства! Какое убранство! Какая роскошь!
Сидя в экипаже, он перебирает в памяти впечатления от поездки: прибытие во двор к парадному входу, людей, которые только и делают, что ждут своего господина и прислуживают ему. А нескончаемые парки и сады, разбитые исключительно для этого невежественного счастливчика и для его двора! Если он в шахматы играть не умеет, что он вообще умеет? Вероятно, мало что.
Картинки сменяют друг друга в голове Майера, пока он едет домой. На величественном камине стоит огромный бюст из гипса. Да какой там гипс, конечно же, из мрамора! Несомненно, это отец или дед курфюрста, который также вряд ли в чем-то разбирался в свободное от позирования время.
Тем временем возвращается Будерус, который не забыл о приведенном им госте. Он предлагает вернуться на следующей неделе и привезти с собой для продажи самые красивые предметы. Если курфюрст будет в добром расположении духа, то примет его.
При этих словах они проходят в подсобную комнату, своего рода прихожую между покоями принца и каморками для хозяйственных нужд. На простом столе лежат два столовых прибора.
Сразу видно различие: там, где разрешено сидеть прислуге, уже нет ничего красивого, нежного или восхитительного. Ни на столе, ни на стенах. Слуги ходят по стертой, местами сколотой глиняной плитке, прослужившей не одно десятилетие. Одни – счастливчики! – пошли в услужение добровольно, других же заставила нужда.
Ничего общего с парадными залами, где паркет выглядит как новенький и, даже немного почернев, все равно блестит!
Через неделю, как договорились, Майер Амшель направляется к государю. Для такого случая он арендует экипаж, в котором нет и толики той пышности и блеска, что у кареты суверена, присланной за ним в первый раз.
Экипаж плетется по разбитой дороге, спотыкаясь,
