вопросов. Кто обычно инициировал процесс? И кто чаще других оказывался под подозрением? Почему порой отдельные дела влекли за собой следующие и возникала эпидемия, а в других случаях этого не происходило? Как клирики и миряне из разных сословий реагировали на такие обвинения? Все ли поддерживали следователей, охотников за колдунами, подобных Инститорису? С каким сопротивлением они сталкивались? Чей голос мы слышим в протоколах судов по делам о ведовстве: можно ли использовать тысячи показаний, которые сохранились в архивах, как надежный источник о колдовских представлениях, практиках и картине мира «безмолвствующего большинства»? Или в этих документах сквозь голоса обвиняемых слишком часто проступает голос инквизитора, который диктует им, что говорить? Как читать такие тексты? Чтобы это понять, историки давно обращаются к демонологическим трактатам и «инструкциям» о том, как вести ведовской процесс.
«Молот ведьм» – не первый и не последний труд о демонах и ведьмах, написанный на рубеже Средних веков и Нового времени. В XV в. появилось немало подобных текстов: «Относительно ошибок магов и колдунов» Клода Толозана, «Муравейник» Иоганна Нидера, «О ламиях и чародейках» Ульриха Молитора. В XVI–XVII вв. демонологическая библиотека пополнилась множеством новых наименований: «О демономании колдунов» Жана Бодена, «Картина непостоянства злых ангелов и демонов» Пьера де Ланкра, «Речь о ненавистных колдунах» Анри Боге, «Демонология» шотландского короля Якова VI. Однако «Молот ведьм» важен тем, что он стал первым из опубликованных сочинений, целиком посвященных колдовству и его преследованию. Благодаря изобретению Гутенберга текст Инститориса разошелся по Европе. Он множество раз переиздавался, но всегда на латыни – ученом языке богословия и юриспруденции. Переводы на новые языки появились лишь в XX в.
В 1932 г. в издательстве «Атеист» вышел русский перевод «Молота». Его сделал Николай Цветков – выпускник Уфимской духовной семинарии и Петербургской духовной академии, а вступительную статью под названием «Роковая книга Средневековья» составил Самуил Лозинский, много писавший об истории евреев, папства и инквизиции. С тех пор этот перевод вместе с введением переиздается снова и снова. Увы, на многие вопросы ответов мы там не найдем. На русском языке явно не хватает книги о самом «Молоте», о том, как этот текст устроен, зачем был написан, как встречен и где бытовал.
Историк-медиевист Григорий Бакус, прекрасный знаток средневековой демонологии, поможет в этом разобраться. Кем был Генрих Инститорис – главный и, вероятно, единственный автор «Молота»? Из каких «элементов» этот инквизитор, проповедник, экзорцист и убежденный преследователь ведовства собрал свой трактат? Насколько концепция порчи и пакта с дьяволом, которую он отстаивал, соответствовала тому, о чем писали и говорили другие демонологи и богословы его времени? Одна из банальных истин – лобщество не похоже на монолит. В любой социальной группе, в любой корпорации
