над этим необычным названием. Огнеплюй. Воцарилась долгая пауза. Слышен был лишь плеск воды. Я оценивающе посмотрел на Луми. Можно ли ей доверять? Луми подняла руку и закрыла ею глаза от слепящего солнца. Я застыл на месте, когда она вдруг начала петь приятным голосом, как будто бы состязаясь со стремительным потоком воды:
Где танцует северное сияние
где замерзают слёзы
под ледяными галактиками
Где трещат чёрные дыры
в океане зимы
как забытая звёздная пыль
на чужом небе
Я обернулся и посмотрел в сторону приюта, несколько сбитый с толку. Голос Луми наполнил воздух, и песнь эта доходила до самого озера. Это была печальная, но красивая песня. Очень грустная. Мне казалось, что в ней та же печаль, какую я носил в своём сердце.
Лишь ночь мне дорога
глаза её сияют как
бушующие облака
и её сердце
есть маяк
Я не знал, что делать. Осмотрелся. Рядом никого не было. Только я и эта странная поющая женщина у воды.
Мои чувства во льду
моя душа в стеклянном куполе
мне никогда не научиться любить
мне никогда не выучить уроков
мне никогда не научиться
по-новому жить
Луми закончила петь и посмотрела на меня ледяными сияющими глазами.
– Иди сюда, давай споём вместе, – увещевала она.
Я остался стоять на месте, уставившись на неё. Луми закрыла глаза, глубоко вздохнула и продолжила песню:
Ты есть звезда
я не знаю, кто я
посмотри на меня в темноте
как ты можешь меня не видеть
Её голос был сладок. Он словно мёд, который наполнил моё сердце тягучей сладостью. Я хотел было спеть с ней вместе, но не знал слов. Медленно подошёл к ней по скрипящим заиндевелым доскам на край шаткого моста. Её лицо ослепляло ледяной красотой. Она словно была сделана из фарфора. А губы отливали синим цветом.
Луми открыла глаза и посмотрела на меня. Досадно, что песня закончилась. Я не знал, нужно ли аплодировать, как в театре или на концерте.
– Очень грустная песня, – сказал я.
– Тебе тоже больно, – заметила Луми. – В твоей жизни слишком много боли и печали для такого маленького мальчика, как ты. Это медленно убивает тебя.
– Откуда вы знаете? – спросил я.
– Твоя печаль ярка, как… радуга на небе. Ярче, чем падающая звезда. Она… источает аромат. Как одуванчиковый луг, – странно изъяснялась Луми.
– Она не может источать аромат, – фыркнул я и подумал уже было бежать, но что-то меня остановило.
– Твоя злость пахнет сладостью. Она как едкое предчувствие зимы. Большую часть времени мы хотим избавиться от чувств, когда нам кажется, что их слишком много. Ты согласен со мной, Армас? – спросила Снежная леди, поглаживая бледными пальцами длинную шпильку в волосах.
– Согласен.
И
