сла нелёгкая в это хорошо знакомое место? – а всё очень просто! Реклама рыбной ярмарки, открывшейся в Москве, сулила отечественные морские продукты, только что выловленные из дальних Японского и Охотского морей.
Японское море ей было хорошо знакомо: родилась она в городе Находка Приморского края в семье морского офицера. Навага, камбала, корюшка и даже крабы готовились в далёкие детские времена бабулей на кухне, распространяя чудесные запахи вкуснятины.
Ностальгия по прошлому возникала даже от близких когда-то названий, тем более что отец часто пел известную песню: музыка Оскара Фельцмана на слова Михаила Матусовского «Чёрное море моё», переиначив слова на «Японское море моё».
Маргарита выбрала неудачный день. Дождь лил как из ведра, а по телевизору так и сказали: на один квадратный метр выльется ведро воды, но… Менять планы не в её характере. Женщина, стройная, элегантная, восторженно-элегическая, прямо из метро вошла в торговые ряды, немного задохнулась от рыбьего запаха, вспомнила советский магазин «Океан», посмотрела на цены и робко спросила продавца дагестанской национальности:
– У вас есть дальневосточная селёдка?
– Нэт, дальневосточной нэт. Ест камчатский селёдка. Бэри. Вкусни.
«Опс! – подумала Маргарита Петровна, – географию уже никто не учит!..»
Маргарита вошла в Александровский сад, раскрыв зонтик, и соловьи, мощно щебетавшие с сиреневых, белых и тёмно-бордовых кустов сирени легко стёрли слабое разочарование в морепродуктах, а пьянящий запах цветения быстро проветрил тухлый духан рыбных рядов.
Около памятника Александру I приплясывал весёлый, круглый, один метр тридцать пять сантиметров вместе с каблуками и бейсболкой, экскурсовод в окружении пары десятков школьников и трёх учительниц или родительниц.
Школьники 9-10 лет явно симпатизировали такой энергии предводителя и, не отрывая глаз от широких жестов и слух – от эмоциональных интонаций задорного голоса, готовы были выполнить всё, что бы ни скомандовал этот талантливый ведущий.
– Ровно в двенадцать часов пополудни, – экскурсовод поднял вверх указательный палец, при этом торжественный тембр его громкого голоса приобрёл такой децибел, что трактор отдыхает, – девятнадцатого марта тысяча восемьсот четырнадцатого года эскадроны кавалерии во главе с императором Александром I триумфально вступили в столицу Франции. Враг побеждён!!!
Дети замерли в ожидании пушечной стрельбы (и Маргарита Петровна – тоже), так как именно триумфальный вход в Париж должен был быть немедленно этими звуками ознаменован. Тут экскурсовод обернулся, увидел стройную, высокую, ослепительную в брызгах дождя Петровну и воскликнул:
– У вас есть минуточка?
– Да… – тотчас же робко промолвила Петровна и направилась к группе.
– Как идёт! Как идёт! Ступает, как богиня! – приговаривал экскурсовод.
Обернувшись к детям, строго и громогласно скомандовал:
– Все делятся на две команды! Для каждой выбирайте императора Александра I. Все остальные изображают его свиту и народ. Кто лучше это сделает, будет судить вот эта дама! – и он почтительно склонил голову перед Петровной. Его малый рост итак был чуть выше талии Маргариты, но после склонённой головы совсем потерялся у бордюра. Кутерьма детского визга, писка и организации выборов, неспешно подавленного учителями, замолкла, и перед Маргаритой Петровной предстали две России: в центре правой Александра изображала девочка, в центре левой – мальчик.
– Как Вы считаете, где правильнее представлен царь-победитель? – торжественно спросил экскурсовод Маргариту.
Все превратились в слух, стало слышно не только соловьёв, но и накрапывание дождя. Экскурсовод с хитринкой в глазах смотрел на Маргариту Петровну, сверля её глазами, как дрелью брус.
– У девочки лицо царя-самодержца, – осторожно промолвила женщина, – царя, несущего бремя власти, – она на секунду замолчала и продолжила: – а у мальчика – заносчиво задранный вверх подбородок и выражение лица хвастливого пятёрочника, – не успела Маргарита закончить, как экскурсовод закричал:
– Это исключительно верно! Ура! Царь – труженик и подвижник, а не хвастун и тиран!!! Спасибо Вам за участие! – и он почти подпрыгнул и поцеловал Маргарите руку.
Среди мокрых кустов и деревьев Александровского сада шла ошеломлённая женщина, задетая энергией детских душ, талантливого экскурсовода и уходящей удивительно холодной и дождливой весны. Она легко промокнула брызнувшие от счастья слёзы и скрылась в метро Александровский сад.
