брезгливого, оно внезапно стало испуганно-жалким. Но лишь на секунду – все-таки песеглавец умел держать себя в руках. Не чета Архитектору – такой запросто сожрет целый город и не подавится.
– Свободен. Дарую милость – оставляю тебе жизнь. В моих владениях тебя никто не тронет. Архи, проводи человека до выхода.
С этими словами Импу распахнул портал и скрылся. Следом за ним шагнули четыре стража.
Акуленыш, демонстративно повернувшись ко мне спиной, зашагал в сторону выхода, предлагая следовать за ним.
Неужели обошлось?! Как бы не так. Надо было видеть взгляд, которым обменялся Анубис со своей шестеркой, чтобы понять, что это честнейший развод. Ну что же – не я начал эту войну. Посмотрим, кто будет смеяться над Петросяном. Предупрежден – вооружен, как сказал некто Гайдар, начиная реформы.
Вот и выход. Мелькнула подленькая мысль, что все обойдется – но тут же испарилась, стоило мне увидеть радостный оскал во все сто шилообразных зуба.
Дальше играть в поддавки не имело смысла.
– Хозяин обещал мне безопасность? – спросить-то все равно надо.
– Конечно. Божественное слово нерушимо! – казалось, что шире пасть открыть невозможно, оказалось можно – почти до жаберных щелей растянул лыбу.
– И в чем подвох?
– Великий Импу обещал тебе безопасность на своей территории, а мы уже на поверхности.
– И здесь его обещание уже не действительно? Божественное слово имеет столь малый радиус действия? Как у гоблина, достигшего совершеннолетия, а живущего в женском шалаше?
По всей видимости, оппонент был в курсе иерархии отношений среди зеленокожих, и уловил глубину оскорбления. На это и был расчет – спровоцировать, сорвать план, заставить импровизировать. А ведь он патологический трус – именно отсюда склонность к жестокости и садизму. И оскорбление Импу его испугало – забыть и не передать эти слова он не посмеет.
Опять колючка для фиксации – предсказуемо, а значит ошибочно. Еще в подземелье я обратил внимание, что зловещая помесь зоновской спирали с бритвой и проволокой почти не жжется, а к моменту появления песеглавца даже начала осыпаться трухой. Поначалу я списал это на резист к ядам, и вдруг, подходя к выходу, сообразил, что на мне действующий дебаф от эфирного токсина. Колючка, по сути, магическое плетение, впиваясь в мое тело, тут же получает воздействие эфирным ядом и теряет все свойства.
Архитектор, уверенный в своем подавляющем превосходстве, подходит вплотную и брызгая слюной, закатывается в истерике, перечисляя все, что он со мной сделает, убивая тысячу раз, каждый день, в течение десятилетий.
Понимаю прекрасно, что тебя, несчастного, это возбуждает, но ничем помочь не могу. Умирать в мои планы не входит. А вот вплотную к жертве ты зря подошел. К этому моменту, лишенная магической силы колючка играет уже чисто декоративную роль, усыпляя бдительность свихнувшегося некроманта.
Нож поглощения, заблаговременно спрятанный
