лицея, Пушкин вписал в альбом друга следующие трепетные строки:
Взглянув когда-нибудь на тайный сей листок,
Исписанный когда-то мною,
На время улети в лицейский уголок
Всесильной, сладостной мечтою.
Ты вспомни быстрые минуты первых дней,
Неволю мирную, шесть лет соединенья,
Печали, радости, мечты души твоей,
Размолвки дружества и сладость примиренья… (1, 258)
Всю свою короткую жизнь Пущин неизменно пользовался уважением окружающих. Он был олицетворением справедливости, правды и высокого ума. Он ничего не хотел для себя, но для других. Для него все люди были равны, и он хотел счастья для всех. Поэтому вступил в ряды «Священной артели». Затем состоял членом «Союза спасения», «Союза благоденствия» и «Северного общества». В последнее привлёк Рылеева, который возглавил его.
Конечно, рядом с собой Большой Жанно, как звали Пущина лицеисты, хотел видеть своего друга, но:
– Первая моя мысль была – открыться Пушкину: он всегда согласно со мною мыслил о деле общем, по-своему проповедовал в нашем смысле – и изустно и письменно, стихами и прозой. Не знаю, к счастью ли его или несчастью, он не был тогда в Петербурге, а то не ручаюсь, что в первых порывах, по исключительной дружбе моей к нему, я, может быть, увлёк бы его с собою. Впоследствии, когда думалось мне исполнить эту мысль, я уже не решался вверить ему тайну, не мне одному принадлежавшую, где малейшая неосторожность могла быть пагубна всему делу. Подвижность пылкого его нрава, сближение с людьми ненадёжными пугали меня.
После окончания лицея редкие встречи случались у общих знакомых – чаще всего у Дельвига и братьев Тургеневых. Затем их разлучила ссылка поэта.
«Лицейской жизни милый брат»
Царскосельский лицей предназначался для отпрысков именитого дворянства. У матери Вильгельма Кюхельбекера были надёжные «зацепки», чтобы устроить сына: её дочь Юстина Карловна Глинка была замужем за кавалером Григорием Андреевичем. Он преподавал великим князьям Николаю и Михаилу Павловичам и читал лекции императрице Елизавете Алексеевне. Не дремал и генерал М. Б. Барклай де Толли, приходившийся родственникам Глинкам. Словом, устроили долговязую дитятю.
В. К. Кюхельбекер (1797–1846) родился в семье саксонского дворянина. Неуклюжий, вечно занятый своими мыслями, рассеянный и крайне обидчивый, на первых порах он был объектом насмешек и издевательств сокурсников. Но постепенно «урод присовершенный» покорил многих своим добродушием, любовью к справедливости и прекрасным знанием литературы, истории и философии. На этой почве он сблизился с Пушкиным, хотя первые литературные опыты Кюхельбекера, ориентированные на архаические образцы, он воспринимал иронически:
Внук Тредьяковского Клит гекзаметром
песенки пишет,
Противу ямба, хорея злобой ужасною дышит;
Мера простая сия всё портит, по мнению Клита,
Смысл затмевает стихов и жар охлаждает пиита.
Спорить о том я не смею, пусть он безвинных поносит,
Ямб охладил
