Свои чувства к ней юный поэт определил с наивной откровенностью:
В первый раз её стыжуся,
В женски прелести влюблён (1, 12).
Чувство, охватившее Александра, изменило его жизнь:
Сердце страстное пленилось;
Признаюсь – и я влюблён!
Пролетело счастья время,
Как, любви не зная бремя,
Я живал да попевал…
Но напрасно я смеялся,
Наконец и сам попался,
Сам, увы! с ума сошёл.
Стихи, вольность – всё под лавку.
Молодая актриса была объектом воздыхания всех лицеистов, активно посещавших театр Толстого в мае – августе 1813 года, и Пушкину оставалось только мечтать о ней.
Так, Наталья! Признаюся,
Я тобою полонен,
Целый день, как ни верчуся,
Лишь тобою занят я;
Ночь придёт – и лишь тебя
Вижу я в пустом мечтанье,
Вижу, в лёгком одеянье
Будто милая со мной;
Робко, сладостно дыханье,
Белой груди колебанье,
Снег затмившей белизной,
И полуотверсты очи,
Скромный брак безмолвной ночи —
Дух в восторг приводят мой!
Я один в беседке с нею,
Вижу… девственну лилею,
Трепещу, томлюсь, немею…
И проснулся…
В момент написания стихотворения «К Наталье» лицеисту Пушкину было четырнадцать с половиной лет – время формирования половой зрелости. Поэтому в стихотворении появляются упоминания о женских прелестях, которые волнуют юношу:
Всё к чему-то ум стремится,
А к чему? – никто из нас
Дамам вслух того не скажет,
А уж так и сяк размажет.
Я – по-свойски объяснюсь.
И объясняет:
Дерзкой пламенной рукою
Белоснежну, полну грудь…
Я желал бы… да ногою
Моря не перешагнуть… (1, 13)
То есть, выражаясь сегодняшним языком, Наташа была очень сексуальна и недостатка в воздыхателях не испытывала. Но поэт почти три года мечтал о близости с любимой. Кончилось это увлечение как-то вдруг и разом. Своё разочарование в Наташе Пушкин выразил в стихотворении «К молодой актрисе» (1815):
Тебе не много Бог послал,
Твой голосок, телодвиженья,
Немые взоров обращенья
Не стоят, признаюсь, похвал
И шумных плесков удивленья.
Жестокой суждено судьбой
Тебе актрисой быть дурной (1, 137).
Но пока её спасают молодость и красота:
Ты пленным зрителя ведёшь.
Когда без такта ты поёшь,
Недвижно стоя перед нами,
Поёшь – и часто невпопад,
А мы усердными руками
Все громко хлопаем…
Свистки сатириков молчат,
И все покорствуют прелестной…
Увы!
