тоже не одобрил песню, кстати.
– Ты не считаешь, что слишком утрируешь, сравнивая студсовет с Гитлером? – осторожно спрашиваю я.
– Хм, – он натянуто улыбнулся мне. – Ну это же ведь просто народная песня. В фольклоре всегда сгущаются краски, чтобы явственнее отобразить проблему. Если почитать некоторые хайку позднего периода эпохи Эдо, то в них тоже будет видна неприкрытая критика социальных проблем и неравенства.
– Ха, – без улыбки усмехаюсь я. – Но ведь там не было обвинения в национализме…
– Да, потому что национализм в Японии никогда и не был проблемой. Со времён Чёрных кораблей до сегодняшнего дня, – с явным удовольствием замечает он.
– Ты перегибаешь.
– Это потому что я немец? Поэтому мне нельзя говорить о предвзятом отношении на почве национальности? – Эрнст начинает злиться.
– Это не совсем так, просто ты говоришь о том, что волнует только тебя, – не совсем уверенно парирую я.
– Может быть мне привести в пример японское законодательство, которое окольными путями ставит эмигрантов и японцев в неравные права? Законы о трудоустройстве, например? – а он почувствовал силу и интерес в этом диалоге, только вот теперь он собирается давить на меня и принуждать к признанию, что Япония – это страна национализма. Но ведь это не так. Пусть даже у нас есть определённые законы, которые создают неравенство, но ведь люди всегда остаются людьми.
– Но ведь законы не предписывают ненавидеть иностранцев. К тому же, многая современная культура Японии связана с Западным образом жизни, – пытаюсь как-то оправдаться я.
– Интересно, что Гитлер выбрал для своего герба символ из Индийской и Тибетской культуры, – как бы задумчиво предполагает он.
– Но ведь это не одно и то же! – не выдерживаю я. – Взять хотя бы меня. Когда я тебя притеснял? Когда я относился к тебе плохо? Высмеивал твою национальность? И тебя, и Эрику я в равной степени уважаю, потому что смотрю на то, какие вы люди, а не на место рождения или чистоту крови! А ты просто ненавидишь всех вокруг, как раз за то, что мы японцы. За то, как мы думаем, как живём, дружим, выражаем чувства, говорим! Тебя бесит то, что ты в чужом обществе, и ты считаешь его враждебным. Открой глаза! Кто тебе тут причинил зло?! Мелкий зарвавшийся эгоист с высоким мнением о себе и своей культуре! Что ты знаешь о нас, как о людях?! Со многими ли ты общался, чтобы говорить о том, кого мы ненавидим?! Ты возомнил, что тебя тут не любят, потому что сам никого не любишь! Видите ли, это слишком низко для твоей германской личности! Прежде чем искать недостатки в других, покопайся в своих тараканах! – у меня закончился воздух в лёгких, и я стал отдыхиваться, гневно глядя на парня.
– Кизоку-сан… – тихо проговорила рядом Эрика.
– Хорошего вам дня, – отрезал Эрнст и развернулся на каблуках, чтобы уйти от разговора. Трудно было понять, признал ли он поражение или просто убежал в свою скорлупу, подальше от осознания своего поведения, но на этом разговор был закончен. Эрика с тревогой
