паломниками, студентами и прочим бродячим людом.
«Надо же! – удивился про себя Егор. – Он еще и дочку любит, а я-то думал, что только партию, в смысле – идейное учение таборитов».
И какого же черта он поперся с крестоносцами? Думал, они захватят Прагу, восстановят все прежние порядки, и он, герр Отто Штальке, вновь станет ратманом, заняв свое законное место в ратуше, из которой его столь бесславно выкинули. Без всякого сожаления! И пана Пржемока тоже прогнали, хоть он и чех, а вот невежливого гордеца Майера – немца! – оставили, вот и пойми этого чертова Гуса!
Бывший ратман все же был человек не бедный, и много чего потерял – особенно жалко было дома, уютного двухэтажного особнячка на самом берегу Влтавы, у Карлова моста. О, Пресвятая Дева – и кто хоть там сейчас живет? Сам-то Штальке, прихватив семью – спасибо тому доброму селянину! – отправился от греха подальше в Дрезден, где, рядом с городом, имел во владении мельницу, приносившую хоть и небольшой, но постоянный доход. Там же, в Дрездене, заручившись поддержкой тамошних ратманов и кое-кому заплатив, открыл и небольшую лавку, в которой пока что и жил… точнее, уже не жил: оставив всю торговлю и мельницу на супругу и дочерей, подался с крестоносным воинством в Чехию, надеясь после победы императорских войск вернуть все свое добро и положение.
Имперский рыцарь Гуго фон Раузе, командир того отряда крестоносцев, к которому, в числе прочих обиженных, примкнул и герр Штальке, отнесся к бывшему ратману со всем почтением: еще бы – вот выбьют гуситов из Праги, а тут уже и член городского совета припасен – все по закону, истинный народный избранник! Хитрый Отто, конечно, не будь дураком, еще и преподнес славному рыцарю презент – украшенный серебряной вязью бацинет настоящей миланской работы, стоимостью двадцать шесть флоринов, и отпечатанное в Аугсбурге «Житие святой Афры» с занимательными картинками, за которое ратман выложил еще пятнадцать золотых, итого, вместе со шлемом, выходило сорок один флорин, сумма немаленькая, но для герра Штальке вполне посильная, тем более, ради расположения такого славного воина, как Гуго фон Раузе, ничего было не жаль – лишь бы выказывал должное уважение да не отказал впоследствии в помощи.
Надо сказать, подарки сей славный рыцарь оценил вполне, особенно, как ни странно, не бацинет, а «Житие святой Афры» – фон Раузе, оказывается, умел читать, да и вообще оказался человеком весьма неглупым и, кроме ратных дел, склонным к долгим и глубокомысленным беседам за кувшином вина.
Они так и провели весь поход вместе – на одном постоялом дворе или в разбитых неподалеку шатрах: рыцарю нужен был ученый собеседник, а герр Штальке, если не говорил о городском хозяйстве и прочих высоких материях, вполне сходил за ученого, уж по крайней мере, читать да писать, как и любой уважающий себя купец, умел.
Увы, Прагу взять не удалось, и рыцари, потеряв две трети отряда, частью разбрелись по домам, а частью – подались на юг, к Табору, как выразился фон Раузе – «тревожить пчел в ульях»! Надо сказать, ратману эта рискованная
