на то, чтобы облетать колокольни и острые шпили зданий, и смеялись над собой, что ещё совсем недавно радовались полёту всего лишь под потолком своей детской. А когда было это «недавно», они и сами не знали. Они всё летели и летели. Временами становилось темно, потом опять светло, было то холодно, то снова тепло. Джону казалось, что они пролетели уже сквозь три ночи и пронеслись над двумя морями.
Иногда они чувствовали голод. Тогда Питер очень смешно их кормил. Он гнался за какой-нибудь птицей, которая несла в клюве что-нибудь съедобное для человека, и отнимал еду. Птица гналась за ним, догоняла его, отбирала пищу, а Питер снова её нагонял, и так они радостно летали друг за другом, а потом, весёлые и довольные, расставались. Венди немножко пугал такой способ добывать еду, тем более что ей показалось, что Питер другого и не знает.
Иногда они засыпали на лету, что было очень опасно, потому что при этом они начинали падать с головокружительной высоты, а самое страшное было то, что Питеру это казалось забавным.
– Эй, глядите, опять он полетел вниз! – вопил он в восторге, когда задремавший Майкл камнем устремился вниз.
– Сейчас же спаси его! – кричала Венди, с ужасом глядя на холодное, злое море под ними.
В конце концов Питер нырял за ним вслед и подхватывал его в последнюю минуту, когда он уже вот-вот должен был стукнуться о поверхность воды.
Надо сказать, делал он это очень изящно и ловко. Но Венди сердилась на него, потому что он уж очень при этом любовался собой, и покрасоваться ему было важнее, чем спасти человеку жизнь.
Он-то мог сколько угодно спать в воздухе, не падая. Он просто ложился на спину и как будто плыл. Происходило это частично оттого, что сам он был лёгонький, как пушинка.
– Венди, вели, чтобы он перестал воображать, – сказал Джон.
– Тихо, – шепнула Венди. – Не ссорься с ним. Представь себе, если он нас здесь бросит!
– Тогда мы вернёмся назад.
– Как же мы без него найдём дорогу?
– Ну, тогда мы полетим дальше.
– В том-то и ужас, что нам придётся лететь всё дальше и дальше. Мы же не знаем, как нам остановиться.
И это было в самом деле так. Питер позабыл показать, как надо останавливать полёт.
– Уж на самый худой конец, – сказал Джон, – мы будем лететь, и лететь, и облетим Землю – она же круглая, – и вернёмся домой с другой стороны.
– А кто будет нас кормить?
– Мы сами. Видала, как я ловко отнял добычу у орла?
– Да-а. С двадцатой попытки. И если даже мы сами научимся добывать еду, гляди, как мы неуклюже летаем – вечно натыкаемся на облака, если Питера нет рядом и никто не ведёт нас за ручку.
И действительно, они всё время налетали на облака, и царапались о них, и наставляли себе синяки и шишки.
Питер иногда улетал от них, потому что умел летать гораздо быстрее. Иногда он вдруг раз – и скроется из виду. Какие-то у него там происходили свои приключения, о которых он им не находил нужным рассказывать. А случалось и так, что,
